разрешения получены (тот, кто считает здешних чиновников от образования перестраховщиками, просто не знает, сколько препон приходится преодолевать в подобных случаях педагогам цифрового и демократичного двадцать первого столетия!), и даже билеты на поезд Москва-Новосибирск с остановкой в Свердловске приобретены. И на этот раз мы тоже едем в купе — что ж, Центр Подготовки, оплачивающий наши расходы, организация отнюдь не бедная, вот пускай и раскошеливаются. Так что сразу из-за новогоднего стола, вечером, первого января нового, тысяча девятьсот семьдесят шестого года мы отправимся на Казанский вокзал — и проси-прощай столица, здравствуй славный город Свердловск,будущий Екатеринбург!

…Как же я, всё-таки люблю ездить по железным дорогам!..

В Янауле поезд стоял десять минут; я в сопровождении Димы выскочил на платформу и едва успел затариться у местных бабулек на перроне пирожками с яйцами, варёной картошкой, политой золотистым сливочным маслом, и завёрнутой в промасленную бумагу жареной курочкой. Девять-тридцать пять утра; вагон только-только просыпается, дальняя дорога сразу после новогодней ночи даётся людям нелегко. Мы в этом смысле не исключение — ребята, Середа, Шарль, Андрюша Поляков и Юрка-Кащей ещё только-только подают признаки жизни. Мы же четверо проснулись довольно давно — спасибо Диминым часам с будильником, который он зачем-то выставил на половину девятого. После того, как наш куратор (на время поездки его опека распространяется не только на «юниоров», но и на троих москвичей) отключил проклятый зуммер — часы у него были новомодные, электронные со слепым серым жидкокристаллическим экранчиком и фирменной угловатой надписью «Электроника»,— и мы ещё с полчаса ворочались, честно стараясь уснуть. Не вышло, несмотря на глухую темень за окошком; а когда за четверть часа до остановки, по коридору принялись расхаживать люди и проводницы зазвенели утренними стаканами с чаем, наши соседки по купе (мы с Димой делили купе с девочками, Лидой-«Юлькой» и Олей Молодых) потребовали, чтобы выйти и дать им привести себя в порядок.

Я примерно представлял, насколько может затянуться этот процесс, а потому, покидая купе, прихватил с собой куртку, в кармане которой лежал кошелёк. И не ошибся — когда поезд остановился и проводница открыла двери вагона, к которой сразу слетелись работники самодеятельного станционного фастфуда, наши барышни и не думали показываться наружу. Ну и ладно: мы с Димой размяли ноги на твёрдой земле, вдохнули морозного воздуха, приправленного неповторимым вокзальным амбре, в которой примерно в равных пропорциях смешивались угольная гарь, запах смазочного масла, исходящая от колёсных букс, и аппетитного духа разнообразной жареной, печёной и бог знает какой ещё снеди. Потом пополнили стратегические запасы, а когда вернулись назад — девчонки уже направлялись в противоположный тамбур с полотенцами, мыльницами и зубными щётками, очаровательные в своих пёстрых домашних халатах и тапочках на босу ногу. Минут через десять потягиваясь и зевая, выполз из купе Середа, за ним остальные парни, и новый день, первый в этой поездке, начался.

Вчера вечером посиделок с общей беседой не получилось. Никто ещё не успел отойти от праздничных застолий и обязательных просмотров «Голубого огонька», а потому мы даже чай пить не стали, расползлись по каютам — простите, купе, — и принялись мирно посапывать ещё до того, как поезд миновал станцию с забавным названием Шумерля, возле которой в расписании было указано «22-15».

Сейчас на экранчике Диминого электронного чуда значится «10-32». В Свердловск мы прибываем лишь в семнадцать-сорок семь, так что времени впереди — вагон и маленькая тележка, и неплохо бы уже сейчас начать убивать его, хотя бы путём поглощения завтрака, тем более, что здоровый голод уже даёт о себе знать, а покачивание вагонов и ритмичное «тук-тук-тук» на рельсовых стыках, способствует аппетиту, как ничто иное. А за завтраком, на одну половину состоящим из янаульских перронных деликатесов, а на другую из домашних заедок, которыми каждого из нас снабдили в дальний путь — как не быть беседе?

Дима, устроившийся на нижней полке у окна, дохлебал свой чай и зашуршал страницами журнала. Я покосился на него — декабрьский номер прошлого года, «Знание-Сила». Мы его не выписываем, только «Технику Молодёжи» и «Науку и жизнь» — это не считая «Вокруг света», разумеется…

— Смотри-ка, Ю… то есть, прости, Лида — тут насчёт вашего фантпроекта!

Девочка взглянула на Ветрова с укоризной.

— Дим, ну сколько повторять: называйте меня Юлей все, надоело эти ваши поправки слушать! А журнал — сто раз уже говорено, что наша идея со станцией в точке Лагранжа банальна, и ещё год назад статья была в каком-то журнале.

Я покосился на неё — девочка явно была недовольна. Наверное, действительно неприятно слушать о своём провальном проекте. Хотя — почему провальном? Благодаря ему она и Середа попали когда-то в «космическую смену» в Артек, и в итоге, оказались здесь, верно?

Ветров покачал головой.

— Нет, Юль, та статья тут ни при чём. Речь именно о вас, вашем проекте: посмотри, тут даже имена ваши упомянуты! — Дима перегнулся через столик, заваленный всякой снедью, и протянул собеседнице сложенный вдвое журнал, который немедленно перехватил Середа. — А ну, Витька, отдай! Где твоя галантность?

Ребята сгрудились над журналом, мешая друг друга, причём Шарль и Юрка-Кащей столкнулись головами — с сухим костяным стуком, словно биллиардные шары. Мы с Олей Молодых предпочли держаться в стороне — успеется ещё…

— А ведь правда! — в голосе «Юльки» сквозило удивление. — Вот тут пишут: «В фантастическом проекте калужских школьников рассматривается возможность расположения постоянной станции не только в точке L2 системы Солнце—Земля (расположенной, как известно, на расстоянии полутора миллионов километров на оси, соединяющей Солнце и нашу планету), но и в третьей точке Лагранжа, так называемой L3, которая находится за солнцем, на противоположной стороне земной орбиты, на расстоянии около трёхсот миллионов километров. Отмечается, что с космической станции, если расположить её в этой точке, можно постоянно следить за разнообразными проявлениями активности на поверхности Солнца — скажем, за появлением новых пятен или вспышек, — и своевременно передавать полученные сведения на Землю. Кроме того, полученная информация пригодилась бы для обеспечения безопасности дальних пилотируемых полётов, например к Марсу или астероидам...»

— Тут ещё насчёт «Противо-Земли» написано — хихикнул Юрка-Кащей. — Вот: «в прежние времена, ещё до начала космической эры, среди писателей-фантастов и приверженцев некоторых экзотических космогонистских гипотез была весьма популярна идея о том, что на противоположной стороне орбиты Земли существует ещё одна планета, во многом схожая с нашей, только её никак не получается увидеть…» Слыш, Середа, ты всё знаешь — что такое «космогонистская?»