Брага усмехается. Откидывается гудящей головой на спинку дивана, закрывает глаза. Вот будет потеха, если он войдет в историю именно в таком… кхм… контексте. А ведь у него на это имеются все шансы. Маня, вон, на Нобелевку целится. И зная, какая она целеустремленная, Арс не испытывает никаких сомнений, что она ее однажды получит.

Смех и грех, да… Абсолютно нереальная ситуация. Но вот он в ней. И как быть? Что делать? Мужики опасаются, что Брага втрескался как мальчишка. А он даже толком не уверен, так ли это. И хочет ли он того. Скорее нет, конечно. Уж лучше пару годков отмотать на зоне, чем лишиться свободы… так, впав в полную зависимость от чувств и воли другого человека. Оно ему надо? Нет. Арсений очень хорошо еще по детству помнит, каково это – быть отверженным. С другой стороны, может, он все излишне драматизирует? Как знать…

Брага так и засыпает за очередным ее выпуском, который в рандомном порядке предлагает ему посмотреть Ютьюб. Конец недели и выходные проходят в каких-то бесконечных делах. Перед Новым годом их всегда полно, и этот год не становится исключением. Но чем бы Арсений ни занимался, Манюня один черт перед глазами стоит. И не спрятаться от нее, не скрыться. В конечном счете Арс решает, что с него хватит! Освобождает половину дня и едет к Марфе в универ. Просто потому что не может… Они не виделись слишком долго. Ему нужно… да хоть бы просто ее увидеть, да. А там уж как-нибудь разберется, что делать дальше. В конце концов, проблемы надо решать по мере их поступления.

Максимально идиотская ситуация! Идиотская хотя бы потому, что на входе в универ ему необходимо придумывать какую-то байку, куда он и зачем, выписывать пропуск и ставить подпись в толстом журнале. Брага уже и не помнит, когда ему приходилось куда-то пробиваться самому. Обычно этим занимаются помощники, он даже, куда дел паспорт, не может вспомнить.

Идет по гулким пропахшим пылью коридорам, поднимается по широченным лестницам. Ловит нерадивых студентов:

– А не подскажете, где у Панковой лекция?

Слушает шепотки за спиной… Мол, это что, Брагин?! Да ну, не гони. Что ему у нас делать? Но ведь похож!

Усмехается. Да уж. Ему на биофаке точно делать нехрен. Но… вот он здесь, вы только посмотрите!

Марфа находится минут через пятнадцать поиска. Арс тихонько приоткрывает дверь в аудиторию, заходит. Манюня стоит за кафедрой. Вся такая маленькая, худенькая… Откуда только в ней силы берутся – говорить настолько громко, что даже на галерке неплохо слышно? Брагин тихонько устраивается за последней партой. Зажмуривается. И сидит, просто привыкая к тому, что вот она, снова рядом. И голос ее… Все равно, про что он там рассказывает. Арсений впускает его в себя и, наконец, впервые за много-много дней расслабляется. Хрен его знает, сколько он так сидит, но пара заканчивается. На удивление вместо того, чтобы поскорее разбрестись по своим делам, Манины студенты не торопятся расходиться. Напротив, окружают Марфу плотным кольцом. И о чем-то там ее расспрашивают. С галерки Брага их вопросов расслышать не может. Зато ему бросается в глаза, сколько в этой толпе пацанов. Откровенно глядящих ей в рот. Может быть, даже влюбленных. Нет, конечно, конкуренты из этих сосунков так себе, но… Но! Брага мрачнеет. И хочет уже выйти из своей нычки, чтобы заявить на Маню права, как бы глупо и по-мальчишески это не выглядело, когда в аудиторию стремительным шагом заходит какой-то мужик. Завидев которого, студенты торопливо расходятся, будто резко о чем-то вспомнив. Арс же, напротив, встает из-за парты и потихоньку начинает спускаться. В опустевшей аудитории, в конце концов, остаются только Брага, Марфа и тот самый мужик, который что-то назидательно ей говорит.

– … будет очень весело.

– Нет-нет, Эдуард Сергеевич, я же объяснила, что не смогу пойти. У меня другие планы и…

Старикан кладет Мане руку на талию, та отступает. Та-а-ак. Ну, диспозиция, в общем-то, понятна. Брага стискивает зубы и прибавляет шагу.

– Ничего! Уверен, ты сможешь их изменить.

– С какой радости? – интересуется Арс, сходя со ступеней. Маня оборачивается. Ее губы удивленно округляются.

– Что, позвольте… Вы кто такой? Марфа Игоревна, вы знакомы?

– Конечно. Это мой… – запинается, – молодой человек.

Маня подлетает к Браге, обхватывает за пояс и прижимает к себе с таким отчаянием, что у него во рту сохнет. Надо же, до чего довел девочку! Зачем, спрашивается? Ее довел, себя… Дрожит вон. В то время как старый урод, очевидно, узнав Брагу, здорово бледнеет лицом.

– Так что там с нашими планами?

– Я как раз пытаюсь объяснить Эдуарду Сергеевичу, это наш ректор, что я никак не могу пойти на новогодний корпоратив.

– Ах ректор… И что ж, ректор всех преподавателей уговаривает так… хм, активно?

Интересно, как давно он пристает к Марфе? Брагин сощуривается. Валевский дергает узел на галстуке.

– Конечно! Наш коллектив – большая дружная семья, правда, Марфа Игоревна? Ну, вы подумайте. А мне еще нужно на кафедру заскочить.

Эдуард, мать его, Сергеевич начинает пробираться к выходу. И тут Брага делает то, что цивилизованному индивиду делать, наверное, все же не стоит. Проблема в том, что надев костюм за несколько тысяч баксов, в глубине души цивилизованней Брага не стал. Вот почему он отпускает Маню, выступает вперед и, приковав к себе ее начальника взглядом, замечает тихим, убийственным голосом:

– Еще раз ты хоть пальцем ее тронешь, останешься без рук, без ног и без насиженного кресла. Все понятно?

С губ Марфы срывается писк. Валевский багровеет. И, к его чести, продолжает продвигаться вперед. Но кто же ему позволит?

– Я не услышал ответа.

Кивок. Арсений стоит недвижимо, нависая над Валевским скалой.

– Все понятно.

Брага нехотя делает шаг в сторону. Марфа вцепляется в его руку.

– Эт-то было уж-жасно грубо.

– Ты жалуешься?

– Н-нет. Я восхищена. Это давно уже следовало кому-нибудь сделать. С-спасибо. И извини, что тебе пришлось… хм… вмешаться.

– Интересно, что бы ты делала, если бы я не пришел.

– То же самое, что и всегда, – хмурится Марфа.

– Что и всегда? И как долго он тебя донимает? – будто невзначай интересуется Арсений, прикидывая в голове все известные ему способы убийства.

– Неважно. Слушай, а ты здесь вообще какими судьбами?

Брага виснет. Как-то он не задумывался