Я подошел к Джель-Кларе Мойнлин с широкой довольной улыбкой на своем (двойника) лице.

– Привет, Клара, – сказал я.

Она удивленно посмотрела на меня.

– Робин! Как приятно снова тебя увидеть! – Отделилась от мужчин, с которыми была, и подошла ко мне. И когда наклонилась, чтобы поцеловать меня, я вынужден был отстраниться. Есть и недостатки в положении записанной личности, когда плотская личность упрямо пытается продемонстрировать свою привязанность. Плотские люди могут нас любить. Но целовать не могут.

– Прости, – начал я, но у нее на лице появилось выражение сожаления, и она сказала:

– О, дьявол, я забыла. Мы ведь не можем это сделать. Но ты отлично выглядишь, Робин.

Я ответил:

– Я выгляжу так, как хочу. Я умер, знаешь ли.

Ей потребовалась целая минута, чтобы улыбнуться в ответ на мою улыбку, но она с этим справилась.

– Тогда у тебя хороший вкус. Надеюсь, я буду такой же, когда подойдет мое время. – А из-за нее появился Дейн Мечников.

Он сказал:

– Здравствуй, Робин.

Сказал нейтрально. Не сердито и не возбужденно от новой встречи со мной. Выглядел он так, как всегда выглядел Дейн Мечников – не очень заинтересованно; вернее, заинтересованно в такой степени, в какой данный человек может помочь осуществлению планов самого Дойна Мечникова.

Я ответил:

– Жаль, что мы не можем пожать руки друг другу. – «Жаль», по-видимому, мое излюбленное слово, поэтому я снова им воспользовался. – Жаль, что ты застрял в черной дыре. Я рад, что ты выбрался из нее. – И чтобы прояснить отношения, потому что Дейн Мечников всегда предпочитал ясные отношения, он ответил:

– Я не выбрался. Нас вытащила Клара.

И только тут я вспомнил, что Альбер говорил мне: Мечников советуется с адвокатами.

Вы должны помнить, что я на самом деле ничего этого не говорил. Говорил мой двойник.

Для того чтобы говорить через двойника, есть два способа. Первый: создать двойника и предоставить ему самому вести разговор – он сделает это не хуже вас. Второй – если вы нервничаете, ерзаете, вам не терпится услышать, что происходит. Именно в таком состоянии я находился. В таком случае вы суфлируете своему двойнику. Это означает, что я передаю текст двойнику за миллисекунды, а он озвучивает в темпе плотских людей. Поняли? Словно солируешь, а группа не знает слов, и кто-то должен ей их подсказывать:

В пещере, в каньоне...

В ПЕЩЕРЕ, В КАНЬОНЕ...

В глубокой шахте...

В ГЛУБОКОЙ ШАХТЕ...

Жил шахтер, старый минер...

И так далее, только я не дирижировал толпой пьяниц у пианино, а передавал фразы своему двойнику.

И между фразами у меня оставалось много времени, чтобы думать и наблюдать.

Наблюдала главным образом за Кларой, но уделял внимание и двоим мужчинам с нею.

Хотя двигались они медленнее улиток, я заметил, что Мечников протянул руку для пожатия. Это хороший знак. Значит, он не винит меня в том, что я оставил его вместе с Кларой и остальными в черной дыре... если бы не тот факт, что он обратился к адвокатам.

Второй мужчина, стоявший с Кларой, был мне совершенно незнаком. Взглянув я на него, я не очень обрадовался увиденному. Сукин сын слишком хорошо выглядел. Высокий. С бронзовой кожей, улыбающийся, без следа животика. Он в это время снова привычно клал руку на плечо Клары, пока она разговаривала со мной.

Я объяснил себе, что это не имеет значения. Клара держалась за руки и с Дейном Мечниковым, а почему бы и нет? Они старые друзья – к несчастью, чуть больше, чем просто друзья. Но это только естественно. Второй парень положил руку ей на плечо? Ну, это ничего в сущности не означает. Всего лишь дружеский жест. Он может быть родственником или, не знаю, психоаналитиком или еще кем-то. Помогает ей преодолеть шок от новой встречи со мной.

Взгляд в лицо Кларе не прояснил этого вопроса, хотя я смотрел на нее с удовольствием и вспоминал все другие случаи, когда с любовью смотрел ей в лицо.

Она не изменилась. По-прежнему выглядела как моя вечная и глубоко любимая единственная (или во всяком случае одна из очень немногих) Истинная Любовь. Эта Джель-Клара Мойнлин неотличима от Клары, которую я оставил в пространстве вблизи кугельблитца непосредственно перед своей смертью, а та, в свою очередь, ни на волос не отличалась от Клары, которую я оставил в черной дыре десятилетия назад.

И Внешность ее объясняется не просто Полной Медициной. Примером того, что может Полная Медицина, служит плотская Эсси. Выглядит она удивительно молодо и восхитительно. Но хотя с плотью могут проделывать невероятные вещи, часы все равно не останавливаются. Они все равно понемногу уходят. К тому же плотские люди, когда им обновляют органы, одновременно чуть улучшают свою внешность – чуть более дерзкий нос, естественные (естественные!) завитки волос; даже Эсси это делает время от времени.

А Клара нет. Черные брови по-прежнему чуть густоваты, фигура плотнее, чем следует (насколько я помню, она всегда сожалела об этом). Она не поддерживает свою молодость. Она осталась молодой, и есть только один способ сделать это.

Она снова побывала в черной дыре. Добровольно вернулась туда, где я покинул ее, где время ползет медленно, где все мои десятилетия для нее были только неделями или месяцами.

Я не мог отвести от нее взгляда. Хотя прошло больше полстолетия с тех пор, как мы с Кларой были любовниками, мне никакого труда не составляло снова увидеть это – естественно, только в памяти; я не сделал ничего грубого – текстуру кожи Клары, ямочки внизу ее спины, ее прикосновение и вкус. Странное ощущение. Я на самом деле не жаждал ее тела. Не собирался сорвать с не одежду и свалить на пол прямо в Центральном парке, под цветущим вишневым деревом, на глазах у Мечникова и того другого парня. Ничего подобного. Я на самом деле не хотел заниматься с нею любовью, по крайней мере не срочно и не физически. И причина совсем не в том, что это физически (конечно) невозможно. Невозможность никак не сказывается на сексуальных желаниях.

Дело в том, что что бы я хотел или не хотел делать с Кларой, я решительно не хотел, чтобы это делали с нею Мечников и тот другой парень.

Я знаю, как это называется. Называется это «ревность», и вынужден признать, что в свое время у меня ее было с избытком.

Дейн Мечников тем временем умудрился закончить предложение:

– На мой взгляд, ты выглядишь по-другому, – сказал он.

Он не улыбался. Это ничего не значит, потому что даже в старину, на Вратах, Мечников никогда не был улыбчивым типом. И, конечно, я для него выгляжу по-другому, потому что он не видел меня гораздо дольше Клары – с тех самых времен на Вратах.

Я понимал, что настало время заняться вопросом об адвокатах, поэтому сделал то, что всегда делаю, когда нуждаюсь в совете и информации. Я крикнул: