Бриджит

Мы учим наших бойцов технике ведения боя с зараженными на симуляторах. Они представляют собой микс реальных препятствий с голографическими изображениями, которые с точностью до пикселя копируют этих уродцев, их поведение, стиль атаки, скорость передвижения. Компьютерная программа позволяет контролировать уровень сложности миссий: количество зараженных, их скорость, траектории, внезапные появления и даже живучесть. Я задала для новобранцев средний уровень сложности, думала разогреть перед финальной резней, но вот уже прошло четыре часа, а они продолжали бесить меня своей тупостью и медлительностью. Я бы простила им ошибки, если бы их причиной было врождённое тупоумие солдат, но, к сожалению, причина была иной.

Я вижу на лицах бойцов тень разочарования после недавней миссии, когда мы нашли ту злополучную деревню в лесу, прямо как пряничный домик, в который злая ведьма жирных детей приманивает, а потом ест. Новости у нас разносятся быстро, и уже даже тараканы знали, что мы подверглись нападению трехсот зараженных. Тот факт, что количество противников численно превосходило нас в шесть раз, не помешал клеймить нас позором. В мозгах людей Падальщики являются последним оплотом Желявы, и чего тут отстаивать свою честь и бить в грудь, заявляя о своем грозном вооружении и нечеловеческих тренировках, если нам надрали зад? Да пусть их будет тысячи, мы проиграли, и этот факт невероятно сильно бьет по репутации всей устоявшейся системы Желявы.

Позавчера во время прощальной церемонии Генерал толкал красивую речь о жертвах во имя роста и развития, Триггер воспевал отвагу и самопожертвование бойцов, а я же оглядывалась вокруг и видела жертв отчаяния и рухнувших надежд.

Жертвы, жертвы, жертвы.

Мне кажется, эта эпоха постоянных утрат никогда не завершится, поэтому логичный вопрос родился в моей голове: а на сколько нас хватит? Сколько можно терять-то? Сундучок-то не бездонный! Сколько там осталось храбрости, самоотдачи и терпения? Сколько сил, надежд и оптимизма? Сколько мечтаний, веры и непоколебимости духа? Уставшие лица жителей и жидкие хлопки доказывали, что совсем чуть-чуть.

Хотя надо отдать должное Отделу пропаганды генеральского штаба: устраивать зрелища они мастера! Церемония прощания был организована в общей зоне, находящейся на пересечении всех четырех блоков. Ее украсили флагами бывших стран, которые объединила под собой Желява. А над трибуной, на которой выступало руководство, висел флаг самой Желявы: круглая эмблема с пересекающимися щитом, шестеренкой и колбой на фоне колосков – объединение солдат, инженеров, агрономов и ученых, стремящихся к земле под солнцем. Вот только генеральский режим подавил исследовательский блок, инженеров сделал слесарями, а колоски – несбыточной мечтой.

На стенах висели огромные голографические портреты погибших в бою солдат. Наших товарищей. Наших друзей. Тесса смотрела на меня своим фирменным волевым взглядом, твердящим: «Собери волю в кулак! Подожми зад! Хватит ныть!». Я пару раз утерла слезы. Я так стараюсь, Тесс!

Общий зал вмещает не больше тысячи человек, остальные жители смотрели церемонию онлайн. Но даже лиц собравшихся людей было достаточно, чтобы понять, как они устали от распрекрасных речей, воодушевляющих оптимизмом, как гипноз на краткий срок. Уже после церемонии жители снова окунутся в мысли об отчаянном положении вещей и продолжат путь в беспросветное будущее.

Ну а мы – солдаты – стояли в ровных шеренгах в парадной униформе, такие красивые и начесанные, чтобы ловить уставшие взгляды людей и своими безразличными минами твердить им, что у нас все под контролем. Я буквально слышала их мысли о том, что Падальщиков разгромили, вирусная чума гуляет по земле, как и сорок лет назад, и нет нам пути наверх. Только не в наших жизнях. А будет ли жизнь после нас, я не уверена. Последняя перепись населения сообщила, что за последний год на Желяве умерло сорок три человека, а родилось два. Два человека за год! Нам, если что, нечем предохраняться, как человечеству сорок лет назад, мы сношаемся, как кролики, и результатом пятнадцатитысячного сношения стало два ребенка! Что за неправильная математика?!

Ученые пичкают нас витаминами, чтобы поддерживать здоровье на приемлемом уровне, но стресс от проживания под землей им не преодолеть в своих лабораториях. Мы умираем. А последняя миссия Падальщиков вбила в гроб заключительный гвоздь, уничтожив надежду на жизнь снаружи.

В общем, никогда еще моя красивая парадная униформа с гордым золотым значком Анх на груди не встречала столько равнодушных мертвых взглядов гражданского населения, которое раньше смотрело на меня, затаив дыхание. Я для них больше не герой. Я – ложная надежда.

Вот и сейчас я отчетливо вижу назревающую вялость и апатию новобранцев, которые с полным поражением встретили новость о том, что Маяк настолько бесхребетен и слаб, что потерял командира. Лентяи бегают тут передо мной в симуляции, как набивающие себе цену девственницы, желающие, чтобы их поймали.

– Сопля, тебе трусы жмут или собственный причиндал, что так медленно бегаешь? – кричу я самому мерзкому из новобранцев.

То ли его светлая шевелюра, то ли наглое выражение лица делают его похожим на Фунчозу, отчего я ненавижу его еще больше.

– Первое или второе, но я избавлю тебя от того, что мешает, при помощи этого ножа!

– Никак нет, товарищ сержант! – выпалил запыхавшийся Сопля при виде моего армейского ножа.

– Тогда какого хрена ты за этот пень спрятался? Зараженный на три часа! Выбери другое укрытие, остолоп!

Сопля с трудом встал и побежал к своему вечному другу-сопернику Артуру, которого я высмеиваю за его упитанность и тяжеловесность на коротких ногах, называя Барахлюшем. Они могли вместе шкодить, шутить, а в следующую секунду подраться из-за ерунды и оказаться в поварском цеху Горе-Федора в качестве наказания. Мне была непонятна их дружба, они то бесили друг друга, то чуть ли не в любви признавались, но во время симуляторных боев у них странным образом включался коллективный интеллект, и вдвоем они составляли довольно сносного одного рядового.

Сейчас оба вели пальбу по голограммам из-за стены. Мазали безбожно! Я уже столько раз себя по лбу стукнула, не в силах наблюдать за этим позором, что скоро сотрясение мозга получу.

Я сижу на полу с ногами, свисающими в огромную яму, где и происходит основное действие там внизу подо мной на глубине шести метров. Отсюда мне отлично видно, как новобранцы, разделившиеся в отряды по шесть человек, по очереди отыгрывают десятиминутные сценарии.

У нас огромный зал для симуляций. Вообще, военной подготовкой Желява может хвастать. Не думаю, что в мире остались базы с подобным оснащением. За это Генералу, конечно, огромное спасибо. Инструктора каждый день создают новые локации из пластиковых блоков, которые под светом лазеров играют роль всяческих укрытий: стены, дома, деревья, автомобили. Многоярусность зала позволяет обучать многоуровневой атаке, как это было в деревне, когда зараженные бегали по крышам домов. Черт, никогда бы не подумала, что уроки в симуляторе помогут мне выжить, я их больше, как неизбежный зачет, принимала, уверенная, что в жизни все происходит иначе. Но теперь я по-другому смотрю на наших инструкторов, которые в буквальном смысле нам жизни спасли своими теоретическими боями. Инструктора – бывшие Падальщики. Есть среди них даже бывший летчик, который отслужил в остатках военно-воздушных сил британской армии, пока и те остатки не развалились.