Сказания южноаравийцев гласят, что был среди воинов шейха ал-Касими военачальник по имени Фатум. Благодаря его мужеству и отваге, славе воина смелого и дерзкого, приобретенной среди бедуинов успешными набегами на становища несоюзных племен и сторожевые посты португальцев, разбросанные по всему Оманскому побережью, шейх ал-Касими, сам человек мудрый и храбрый, смог довольно быстро утвердить влияние и первенство племени бану касим среди других племен. Притом и тех, которые обитали в районе Ра’с-эль-Хайма, и в соседней Шардже. О том, что легендарный Фатум зорко охранял рубежи земель союза племен ал-кавасим, говорит сохранившаяся в народе и дожившая до наших дней поговорка: «Не приближайся к Шардже, пока жив Фатум» (2).

В 1622 г., при участии англичан, шах Аббас I забрал в свои руки Ормуз. Португальцы, оставив Ормуз, перебрались в Маскат. Последующие события развивались так. В августе 1648 г. восставшие арабские племена окружили Маскат, и взамен удовлетворения просьбы португальцев о сохранении там их военно-сторожевого поста потребовали от них уйти из Карййата, Диббы и Матры.

В январе 1650 г. арабы потеснили португальцев и из Маската, перечеркнув, тем самым, последнюю страницу в истории португальского владычества в зоне Персидского залива.

Кампанию по изгнанию португальцев из Омана начал Насир ибн Муршид Аль Йа’руба (правил 1624–1649), первый имам из династии Аль Йа’руба. Победив португальцев в нескольких сражениях, он заключил с ними договор о мире. Чтобы сохранить за собой порт в Сухаре (Сохаре), крупном центре морской торговли, перешедшем в руки повстанцев, португальцы обязались выплачивать имаму налог — «за временное пользование землей и строениями на ней» (3).

В 1649 г., после смерти имама Насира, у руля власти встал его двоюродный брат, шейх Султан ибн Сайф ибн Малик Аль Йа’руба. Единственным оставшимся тогда у португальцев владением в Южной Аравии являлся Маскат. Отношения их к тому времени с правителем Омана накалились до предела. Последней каплей, переполнившей чашу терпения арабов, стала глупейшая выходка коменданта Маската. Готовясь к походу против одного из прибрежных шейхств, правитель Омана направил из Матры, где стоял его флот, доверенное лицо с письмом к португальскому коменданту Маската. В нем он извещал португальцев о проводимом им сборе продовольствия для своих войск. Отмечал, что ожидает должной реакции и со стороны Маската. В ответ на это письмо комендант, заносчивый и надменный, судя по всему, прислал имаму кусок свинины, завернутый в грязную бумагу. В сопроводительном письме указал, в грубой довольно форме, что если имам нуждается в такой провизии, образец которой он ему послал, то ее можно было бы и предоставить. Не зная, что находится в посылке португальского коменданта Маската, араб-посланец вручил ее имаму.

Эта выходка коменданта повлекла за собой печальные для португальцев последствия. Мусульмане свинину не едят. Употребление ее запрещено исламом. Такой поступок в отношении имама, светского и религиозного главы оманских племен, иначе как грязным и оскорбительным и назвать было нельзя. Имам, несмотря на охватившее его негодование, сохранил спокойствие. Заметил только, обращаясь к посланцу, что надменность португальцев и недоброжелательность по отношению к арабам и привела их к той ситуации, в которой они оказались — «проживать взаперти в Маскате».

Однако слухи о происшедшем поползли по армии. Достигли они ушей и любимой жены имама, всегда, по традиции предков, сопровождавшей мужа в походах. Женщина заявила, что не тронется с места и не покинет шатер своего господина до тех пор, пока Маскат «не очистят от португальцев». Именно она подвигла мужа к тому, чтобы он, как требует того кодекс чести, «достойно ответил на омерзительный поступок португальцев».

Прошло какое-то время и неожиданно для португальцев арабы появились у стен Маската (декабрь 1639 г.). И вскоре, при участии горожан, овладели им. Примерно 600 португальцев сумели бежать из города, и укрылись на судах в море. Другие, спрятавшиеся за стенами форта, сдались и были помилованы. Комендант Маската, видя неизбежность плена и казни за совершенный им грязный поступок, покончил жизнь самоубийством — бросился на скалы с одной из сторожевых башен форта Эль-Мирани (23 января 1650 г.). Так, повествуют арабские историки, любимая португальцами свинина, сделалась эпилогом их аравийской эпопеи (4).

Династия Аль Йа’руба, объединившая племена Омана и изгнавшая португальцев из Южной Аравии, создала к 1699 г. могучую морскую империю, раскинувшую свои границы от берегов Восточной Африки (в 1654 г. Султан ибн Сайф отобрал у португальцев Момбасу, а в 1655 г. — Занзибар) до Персидского залива.

В 1717 г. правитель Маската Султан ибн Сайф II, воспользовавшись неурядицами в Иране, произошедшими там при шахе Султане Хусейне (правил 1694–1722), раздвинул власть свою на все Восточное побережье Аравии. Забрал в свои руки острова Бахрейн, Кешм и Ормуз. Превратив их в опорные пункты, установил к 1720 г. плотный контроль над морскими коммуникациями в Персидском заливе. Обладая крупным морским флотом, в количестве 400 кораблей, господствовал в водах Персидского залива и Южной Аравии в течение 20 лет (1717–1736).

Только при Надиршахе Афшаре (правил 1736–1747) власть Омана в Персидском заливе пошатнулась и пошла на убыль.

Что касается судьбы династии Аль Йа’руба, то она просуществовала более 120 лет (1624–1748). Следствием ее падения стала кровопролитная междоусобная война 200 южноаравийских племен, разделившихся на две существующие и поныне племенные группы: бану гафири (к ней принадлежат колена аднани и низари, то есть «арабы нечистокровные») и бану хинави (она представлена кахтанитами или йаманитами, то есть «арабами чистокровными»). Гафириты и низариты — это потомки арабских племен, мигрировавших в Оман не прямо из Йемена, как кахтаниты-йаманиты, а из Центральной и Северо-Восточной Аравии, где обосновались их предки, ушедшие туда в глубокой древности из Йемена, «колыбели арабов».

Планы Персии в Персидском заливе при Надиршахе Афшаре (1736–1747) сводились к тому, чтобы поставить под свой контроль пролегавшие там морские торговые пути, овладеть Бахрейном, захватить Басру и заставить повиноваться себе правителей всех ключевых городов-портов Арабского побережья Залива. Надиршах, сделавший Персию ведущей державой Азии, страстно мечтал о создании флота, «достойного величия Персии», флота, который обеспечил бы ей доминирование в Южном и Северном морях (в Персидском заливе и Каспийском море) (5). В состав его владений входили (в качестве провинций и вассалов-данников) Армения и Азербайджан, Грузия и часть Дагестана, Афганистан и Белуджистан, Хивинское и Бухарское ханства.

В 1735 г он напал на Басру. Попытался взять ее броском с моря. Но замысел этот успехом не увенчался. Его небольшой в то время флот, состоявший всего лишь из 6–7 кораблей, натолкнулся на шквал огня крепостных орудий Басры и палубной артиллерии двух выступивших на стороне турок судов Английской Ост-Индской компании. Понеся большие потери, шах затеянную им военно-морскую кампанию свернул.

Вместе с тем, с присущей ему целеустремленностью стал строить новые корабли на стапелях Бендер-Надириййи (Абу-Шахра), избранной им в качестве базы для своего будущего флота. Разместил заказы на сооружение судов на нескольких судоверфях в Южной Аравии.