Можно попроситься в туалет, но подполковник обязательно войдет за ним, и, кроме унизительной сцены, ничего не получится. Надо сидеть смирно, если он начнет дергаться, только привлечет к себе внимание.

В коридоре раздались голоса, шаги, первым к стоявшему в дверях Гурову подлетел Отари. Гуров дал возможность майору заглянуть в номер, обратился к следователю прокуратуры.

– Вот такие дела. Девушка, которая сидит в кресле, – офицер милиции, если вы разрешите, я ее заберу, вы сможете допросить ее чуть позже.

Следователь прокуратуры, худощавый немолодой человек, оглядел место происшествия, повернулся к стоявшему за его спиной врачу.

– Начинайте, – потом внимательно посмотрел на Гурова. – Старшего лейтенанта я знаю. Если она вам нужна… – Он пожал плечами. – А мне, Лев Иванович, вы ничего не хотите сказать? Вы, как мне успели сообщить, человек опытный.

– Пожарник, в присутствии которого спалили дом, должен заткнуться. – Гуров взглянул на Отари. – Где Екатерина Иванова?

– Дорогой, зачем нужна горничная? Сейчас до нее?

– Товарищ майор. – Гуров сдержал себя, вздохнул, повернулся к следователю. – Здесь яд, думаю, девочку убили по ошибке. Хотя и не поручусь. В номере находится человек опасный. Не выпускайте его из поля зрения, не разрешайте вынимать что-либо из карманов.

– Хочу официально заявить, – Артеменко, за которым Гуров продолжал следить неотрывно, подбежал к дверям. – Когда я вошел в номер, девушка уже была мертва! У меня есть свидетель! Задерживать меня вы не имеете никакого права!

– Владимир Никитович, умерла женщина, которую вы любили, – сказал Гуров. – Ведите себя достойно.

– Я не могу, не могу здесь находиться! – Артеменко почувствовал, что нашел выход из положения. В данной ситуации истерика не только допустима, но и естественна. – Хотите задерживать, задерживайте, приставьте охрану, заприте меня в моем номере! Только не здесь, будьте людьми!

Следователь увидел, как Гуров отрицательно покачал головой, и сказал:

– Я вас понимаю, однако порядок нарушить не могу. Доктор, помогите товарищу.

Врач сделал Артеменко укол, а Гуров жестом вызвал Таню.

– Отари, мне нужна машина. А сейчас пройдите оба ко мне в номер.

Толик, не знавший о случившемся, сидел за столом и сочинял.

Гуров бегло просмотрел его творчество, бросил листки на стол.

– Несколько минут назад убили человека, ты можешь оказаться соучастником.

По выражению лиц Тани и майора Антадзе Зинич понял: его не запугивают. И порвал свою исповедь на мелкие кусочки.

– Все, все! – Зинич схватился за грудь.

Гуров махнул на него рукой.

– Товарищ майор, потолкуйте с гражданином. Через десять минут я должен знать правду.

Когда майор вывел Зинича из номера и закрыл за собой дверь, Гуров указал Тане на кресло, сел сам, достал сигареты.

– Какой-то кошмар, так неожиданно. – Таня запнулась. – Извините, товарищ подполковник, вам нужны факты, а не эмоции.

– Давай подряд, с момента, как мы расстались в коридоре. – Гуров закурил. – Напоминаю, Майя позвала Зинича, вы пошли в номер.

– Мы вошли в номер, – повторила Таня. – Я зашла в ванную, дверь за собой не закрыла, причесывалась. Да, в номере, естественно, никого не было. Тут же зазвонил телефон. Майя сняла трубку и сказала: «Отстань, все ты врешь, мне надоело!» – и бросила трубку. На столе стояла бутылка коньяка. Майя налила в два стакана, сама выпила, мне не предложила, лишь кивнула. Затем она сказала: «Начинать новую жизнь пошло, но я попробую. Татьяна, я выйду замуж, рожу сына, растолстею. Представляешь? Начну жить скромно, от зарплаты до зарплаты, проживу долгую, скучную жизнь, и когда тихо умру, надо мной фальшиво поплачут».

– Потом она… – Таня задумалась. – Она открыла гардероб, что-то достала, кажется, из кармана своего голубого жакета. Знаете, у нее такой наимоднейший жакет, с подкладными плечами?

Гуров наимоднейшего жакета не помнил, но согласно кивнул.

– Майя держала в руках что-то очень маленькое, я не рассмотрела, честно сказать, я ее почти не слушала. «Вот яд смертельный! – Она театрально взмахнула рукой. – Я глотну – и все! Ни мужа, ни сына, ни скучной старости! Мой труп! А вы вечером в этом кошмарном ресторане устроите поминки». Все.

– Как все? – не понял Гуров.

– Майя что-то проглотила, сделала шаг и упала. – Таня расстегнула воротник блузки. – Я ничего не поняла, даже рассмеялась. Дверь открылась, вошел Артеменко и сказал: «Майя! О боже!» Я хотела подойти к ней, но Владимир Никитович меня не подпустил, нагнулся к ее лицу, словно хотел поцеловать, затем позвонил вам.

– Он не слушал сердце, не проверял пульс? – спросил Гуров.

– Нет, он вроде знал, что Майя мертва.

– Хорошо. – Гуров в сердцах ругнулся. – Что я говорю? Ладно. Слушай, Татьяна, внимательно. Ты срочно найдешь горничную Екатерину Иванову.

Гуров инструктировал Таню долго и тщательно, просил повторить свои вопросы, дважды поправлял ее, когда девушка нарушала их последовательность.

Зинич, естественно, рассказал все. Когда пришел Гуров, парень уже оправился от шока и мог свою историю повторить гладенько.

Отари смотрел на Зинича грустно, понимая, что парня использовали «втемную». Лебедев на очной ставке от всего откажется, его не взять. И прекрасно! Все изменилось, утром подполковник Гуров был его другом. Сейчас он главный враг. Он его не поймет, потому и знать ничего не должен.

Гуров почувствовал, сейчас Зинич говорит правду, значит, главаря не взять. Конечно, планы мы его рушим, но истину на свет не вытащим и виноватых не накажем. Ни Артеменко, ни Кружнев показаний не дадут, а с тем, что у меня есть, – все равно, что с мелкашкой на медведя.

Отари и Зинич о чем-то спорили, Гуров опустился в кресло и равнодушно, без всякой злости сказал:

– Заткнитесь.

«Еще недавно я не позволял себе так разговаривать ни с кем». Гуров взглянул на Отари, хотел извиниться, но лишь поморщился.

– Пустяки, дорогой. Ты просто устал, – сказал Отари и кивнул Зиничу на дверь. – Выйди, подожди в коридоре.

– Дайте минуту, майор. Если Татьяна добьется успеха, необходимо горничную Иванову официально допросить. Кружнева задержать в порядке сто двадцать второй, на семьдесят два часа. – Гуров встал.

– За что задержать? – Отари старался говорить спокойно и не размахивать руками. – Лев Иванович, почему ты не можешь мне все объяснить? Я не деревянная фигурка, которую на шахматной доске переставляют.

– Времени нет, – ответил Гуров.

– Я задержу! Ты не докажешь! Кто за незаконное задержание отвечать будет?

– Майор Антадзе, естественно. – Гуров даже пожал плечами. – Артеменко тоже задержать, и у обоих изъять все, вплоть до носовых платков, я уже не говорю об авторучках. Передай следователю, если не докажете вину Кружнева и Артеменко и через семьдесят два часа их отпустите, вас по головке не погладят. А если в гостинице еще одного человека убьют? Работай. Зинича со мной в машину.