— Вы знаете, у кого я остановилась.

Он поднял глаза кверху.

— Высоко летаете, моя девочка.

Грейс помрачнела.

— Ее светлость очень добра. Я думаю, она знала, что сейчас мне было бы плохо одной.

— Я понял. Позовите, когда будет нужда.

И, не задумавшись, сколь скоро такая нужда возникнет, она попрощалась с ним.

Войдя в дом и увидев леди Кейт, леди Би и Оливию — они собрались уходить, — она тут же вспомнила, какими новостями намеревалась поделиться.

— Слово вылетело, — без обиняков сказала она. — Кто-то видел Джека и знает, что он в Брюсселе.

Оливия стала нервно стягивать перчатки.

— В таком случае нужно помочь ему как можно скорее вспомнить все, прежде чем его обнаружат.

Грейс совсем позабыла, что она стоит посреди холла особняка леди Кейт.

— Нельзя, — сказала она. — Это может убить его.

Оливия застыла на месте, не закончив стягивать перчатки.

— Так вы идете на прогулку, Оливия? — осведомилась леди Кейт.

— Нам надо остаться, — сказала Грейс, закрывая дверь. — Вас удивит то, что я услышала в парке.

Леди Кейт немедленно сняла шляпку.

— Финни, мы будем в саду.

Вручив Финни еще и шляпку Оливии, леди Кейт повела всех в глубину дома. Оливия замешкалась, поняв, что они должны пройти через комнату, где лежали трое из выхаживаемых здесь раненых.

— Не вставайте, парни, — прощебетала Кейт, останавливаясь, чтобы захватить графин с хересом и вручить три стакана Оливии. — Мы просто идем взглянуть на цветы.

— Мы рады видеть вас в нашем скромном прибежище, ваша светлость, — уверил ее один из солдат с койки, поставленной у книжных шкафов.

— И вдыхать ваш аромат, — с усмешкой произнес слепой лейтенант. — Вы сами как цветы, когда проходите мимо. Особенно вы, леди Би.

Леди Би, проходя мимо каждого, останавливалась, чтобы поцеловать его. Один из раненых потерял зрение, другой ногу. Еще один был придавлен убитой лошадью, у него были сломаны ребра. Оливия чувствовала себя виноватой. Они честно сражались и ужасно страдали. А она защищала Джека за их счет.

— Теперь, — сказала леди Кейт, когда они оказались в крошечном тихом садике и взяли каждая по стакану с хересом, — выкладывайте, что вы узнали, Грейс.

Грейс с видимым трудом опустилась на кованую скамейку рядом с леди Би. Оливия увидела это и восприняла как еще один упрек себе. Но она не могла ждать, когда ее подруга придет в себя.

— Что вы имели в виду, говоря, что мы не можем сказать ему? — торопила она Грейс.

— Я поговорила с доктором Хьюмом, — сказала Грейс, уставившись в стакан с хересом. — И он сказал мне, что мы никак не сможем ускорить возвращение памяти.

— Но почему?

— Доктор Хьюм боится, что это может привести к воспалению мозга. У графа, сказал он, амнезия. После травм головы нередко наступает состояние, когда теряется память о том, что происходило за какое-то время до травмы.

— Надолго? — спросила леди Кейт.

— Вероятнее всего, он вспомнит все, за исключением происходившего в течение нескольких часов, предшествующих травме. Но предугадать, когда это произойдет, невозможно. К тому же могут остаться провалы в памяти.

Оливия в первый момент даже не смогла полностью оценить размер беды. Ей не давала покоя одна вещь.

— Он мог жениться во второй раз и не знать этого.

Грейс кивнула.

— Я тоже опасаюсь этого.

— Как большинство мужчин, — саркастически произнесла леди Кейт.

— Но не он, — покачала головой Оливия, а потом шепнула: — Не тот Джек, каким я его знала.

Леди Кейт нахмурилась.

— Я не уверена, что Джек, который лежит здесь, тот самый, которого вы знали.

Оливия хотела было возразить, но остановилась. Леди Кейт была права. Джек стал другим. Жестче, непонятней, сложней. Ее Джек все еще был здесь. Но он приобрел новые черты, которые она не узнавала.

— Гусеница, — пробормотала леди Би.

— Верно, — согласилась леди Кейт. — Но, Би, я не вполне уверена, что она превратится в бабочку.

— Придется нам самим узнавать, — сказала Оливия. — Вы уверены, что мы не можем расспрашивать его о времени, выпавшем из его памяти?

Грейс с грустью покачала головой.

— Это может оказаться смертельно опасным. Головная боль — один из симптомов, а он жалуется на нее.

— У меня тоже заболела бы голова, если бы я рассказала жене о своей любовнице, — недобрым голосом объявила леди Кейт.

Паника сжала Оливии горло.

— Но что же мне делать?

— Семья! — вырвалось у леди Би. Леди Кейт кивнула.

— Что нам делать?

— Помогать, — сказала Грейс. — Мы можем отслеживать возвращение памяти, и это все. Но… — Грейс замолчала, и Оливия поняла, что подруге трудно продолжать. — Ему ни при каких обстоятельствах нельзя напоминать о травмирующих событиях.

— Он уже знает, что участвовал в битве, — сказала леди Кейт. — Что может быть более травмирующим?

Оливия молча смотрела на нее.

— Он должен сам все вспомнить, — вставила Грейс, слова Грейс тяжелым камнем легли на грудь Оливии.

— Получается, я должна продолжать притворяться, что мы все еще женаты?

— Да, — подавленно сказала Грейс.

Оливия вскочила.

— Нет. — Она почти выкрикнула это. — Я не хочу. Я не могу.

— У вас нет выбора, — очень тихо сказала леди Кейт. — Как бы там ни было, мы должны суметь доказать его невиновность.

— Нет, — выпалила Оливия. — Он не заслуживает моей преданности и заботы. Он не заслуживает моего сочувствия.

— Тогда почему вы вообще спасли его?

Оливия зажмурилась — чувство бессильной обиды охватило ее. Вопрос не требовал ответа, и она знала это.

— Он без конца задает вопросы, — запротестовала она.

Леди Кейт кивнула:

— Будем надеяться, что он вскоре вспомнит остальное.

Оливия подумала и покачала головой:

— Нет. Мы не можем ждать. Нам нужно найти другой способ.

— Боюсь, вы правы, — сказала Грейс. — В парке я невольно услышала разговор Диккана Хиллиарда с лордом Торнтоном и Армистоном. Они желали узнать местонахождение графа Грейсчерча.

— Но мы не можем перевезти его в другое место, — запротестовала леди Кейт.

— И здесь его больше нельзя держать, — возразила Оливия, начиная ходить туда-сюда. — Наши пациенты будут вот-вот отправлены по домам.