Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что делает меня ещё более худшим другом. Кто называет своего лучшего друга пессимистичным? И она бы поняла и порадовалась за меня, не правда ли? Интересно, как бы я себя чувствовала, если бы на моем месте была она? После стольких лет вдвоем, как бы я себя чувствовала, если бы у нее вдруг появился парень, и угадайте, что? Мой дерьмовый статус друга стал на ступеньку выше, потому что я бы завидовала. Но я также волновалась бы о ней. Но прямо сейчас я не хочу беспокоиться. Я просто хочу быть счастливой.
— Хочешь мороженого? — спрашивает Эм, когда мы садимся за ее кухонный стол. Ее дом такой же большой, как мой, но гораздо уютнее. Стол маленький, всего четыре стула, но половину времени они с мамой едят вместе в гостиной, пока смотрят свои любимые шоу. Мне это нравится. Мы с мамой не смотрим никакие шоу вместе, и хотя мой папа классный, он не очень-то любит телевизор.
У меня вертится на кончике языка сказать «да». Я имею в виду, привет, это же «Бен и Джерри Вишневая Гарсия», но потом я думаю об этих шести фунтах и о том, как трудно было бы их сбросить. Как легко было бы набрать их обратно. Как говорит Теган, каждая неделя будет отличаться. Будут и такие, где я не проиграю или я проиграю только однажды. Действительно ли я хочу усугубить ситуацию, обманув себя сейчас? Нет.
— Нет, спасибо. Я не голодна.
Она пожимает плечами, берет себе миску и плюхается на другой кухонный стул.
— Не могу поверить, что ты позволила своей маме сделать это с твоими волосами.
Теперь я начинаю к этому привыкать.
— Ты же знаешь, какая она. К тому же, я вроде как хотела попробовать что-то новое.
— Ты хотела или знала, что она этого хочет? — Эм откусывает свое мороженое.
На самом деле и то и другое. Я хотела чего-то другого. Хотела попытаться произвести впечатление на Тегана, что теперь, когда я думаю об этом, просто неубедительно. Как будто добавление какого-то цвета к волосам девушки изменит ее. И дело в том, что на самом деле мне не нужно меняться. По крайней мере, не таким образом. Теган, кажется, тоже любит меня такой, какая я есть. Но мама? Я знаю, что это что-то значило для нее.
— Какое это имеет значение?
— Хм, я даже не собираюсь отвечать на это.
Я хмурюсь, потому что она права.
— Мне нравится, что я всегда могу рассчитывать на то, что ты скажешь мне правду, Эм. — За исключением тех случаев, когда я не говорю тебе что-то по этой самой причине.
— Вот поэтому я здесь. Ты бы тоже так поступила.
И снова на меня накатывает чувство вины. Я лгу своему лучшему другу. Я должна сказать ей. Мой взгляд устремлен на стол, я открываю рот, чтобы признаться, но она перебивает меня.
— В колледже есть один мудак, который не оставляет меня в покое. Каждый раз, когда я оборачиваюсь, он там. Это сводит меня с ума.
Я вскидываю голову, чтобы посмотреть на нее. Эм никогда так не разговаривает. Если кто-то ее достаёт, она отчитывает его, уходит в себя и все. Если кто-то и упоминает Билли Мейсона или кого-то еще в школе, так это всегда я.
— Что он сделал? — Забавно, но я всегда думала, что в колледже все будет по-другому. Что там людям было бы наплевать, как выглядят другие или есть ли у них глупое незначительное родимое пятно на лице.
— Он просто… — Она помешивает свое мороженое, делая из него Вишневый суп Гарсия. — Он всегда пытается поговорить со мной. Просто всегда где-то поблизости, спрашивает, что я слушаю на своем айподе или сделала ли я домашнее задание. На днях он даже пытался поесть со мной.
Она смотрит на меня так, как будто я должна с ней согласиться. Сказать ей, какой он придурок, и что она должна отчитать его.
— Ладно… может быть, он милый? Может, ты ему нравишься.
Глаза и рот Эмили расширяются в большую букву «О».
— Пожалуйста, Белл. Ты не хуже меня знаешь, чем заканчиваются подобные вещи. В школе есть сотни других девочек, а он хочет говорить с девушкой в черном с ужасным лицом? Я не дура.
— Твое лицо не ужасное! — говорю я, а она закатывает глаза. — Я серьезно. Это не так уж и важно, и, может быть, ему не нравятся другие девушки, или, может быть, он считает тебя привлекательной, или любит черный цвет, или он любит слушать ту же музыку, что и ты. Никогда не знаешь наверняка. Твое родимое пятно не определяет тебя, Эм. Может быть, он просто хороший парень и видит это.
Как Теган. Я не уверена, что сказала бы это несколько недель назад. Ну, может быть, я бы и сказала, но не уверена, что поверила бы в это.
— Как будто ты не знаешь, что тебя определяет твой вес? Что, кстати, не имеет большого значения. Я имею в виду, ты великолепна, но видишь ли ты это сама?
— Я… — Это то, на что я действительно не могу ответить, потому что могу сколько угодно притворяться, что меня не волнует мой вес. Что это не одна из главных вещей, которые я замечаю, когда смотрюсь в зеркало. Что в первый раз, когда Теган сказал что-то не то, я автоматически не подумала, что причина всему — мой вес. Но дело в том, что меня это не волновало. Мне хотелось бы думать, что я становлюсь ближе к желанным формам. Может быть, это из-за Тегана и наших тренировок, не знаю.
Это отстой.
— Легко давать советы другим людям, но не всегда легко следовать им самому, да?
Я качаю головой.
— Я все еще думаю, что ты ему нравишься.
— А я все еще думаю, что нет. Я счастлива с тобой и мамой. Мне все равно больше никто не нужен.
И награда «Худший друг в мире» достается…. Аннабель Конвей! Потому что, как бы сильно она мне ни была нужна, я нашла кое-кого еще, кто мне тоже нужен, и я до смерти боюсь сказать ей об этом.
***
Пока я еду в квартиру Тегана, звонит мой мобильный телефон. Я игнорирую его минуту,