Потом смотрим, а он идет и ягод несет. А день был. Дал нам ягод, и у Кланьки полная корзина ягод. Он и говорит:

— Ладно, девки, пожалел я вас — больно смелы, отпущу я вас.

Идут назад. Наши ноги вязнут опять, мы запинаемся — ягода рассыпается. А Кланька идет и ничего. Вывел он нас на тропинку и пошел назад, а у него волосы распущенные, и шерстка, и хвост собачий, и одежды нет... Они думали, что приснилось, а нет. Только у Кланьки есть ягода, а у нас нет, вся рассыпалась. Прибежали к матери и говорим с ней, а она:

— Вечно вас черт водит!

Пошли с ней на то место, а там никого нет, и старика нет. А нам чудилось ведь. Вот тебе святой крест!.. И все шли, и ноги вязли, а Кланька ничего, идет и смеется:

— А мне не больно, а мне не больно.

ДЕРЖИТЕ МЕНЯ!

БЫЛО это на Усть-Нариндоре. Там один парень пошел на рыбалку и припозднился, значит. Солнце село, и он поехал домой на велосипеде. А люди говорили, что на том месте нечистый водится, вот он людей и водит.

Поехал он домой да и заблудился, хотя недалеко от дома был. Бросил велосипед, плутал, плутал. Вдруг к нему старичок подходит, седой-седой, в рваной одежде, с бородой. И говорит:

— Пойдем со мной. Я тебя выведу.

Потом говорит парню:

— Одет ты как-то не по-христиански.

Да так парень переоделся, что вся одежда задом наперед оказалась.

И вот ходят они со старичком, ходят. Парень проголодался и просит старика дать поесть. А старик тем временем вывел его на дорогу, хотя парень ее не видит, показывает на конский помет и говорит:

— Бери, ешь румяные булочки.

Парень и напихал полные карманы. Так всю ночь и проблудили. А как заря стала заниматься, старик говорит:

— Як тебе каждый вечер приходить буду. Как услышишь, что бык мычит, знай — это я.

И когда этот парень очнулся, то увидел, что плутал совсем рядом с селом. Его нашли, привели домой. А он ничего не говорит, только плачет. А когда бык замычал, парень подбежал к матери и говорит ей:

— Держите, держите меня!

Бык еще несколько раз приходил. Только после того как парня заговорили, он перестал приходить.

ЯМИНА

БЫЛА я раз в поле. Не помню, что я делала. Вдруг передо мной, прямо перед моими глазами, возник мужик. Мужик-то такой огромный, что и представить-то невозможно! У мужика-то палка была здоровая, одет он был в белую рубаху и подпоясан красным кушаком.

Это в войну было.

Ну, такого верзилу я еще не видела. Поклонился он мне, а я ему не ответила. Он плюнул мне под ноги и ушел — как его и не было.

А на том месте, где он плюнул, яма огромная образовалась. Я теперь эту яму обхожу.

ХОЗЯЙСКАЯ ТРОПА

ВОТ старики рассказывают, что в лесу на тропе ложиться ночевать нельзя: будто кричит кто-то, свистит, и колокольчики звенят. Дорогой едешь, ночевать на тропе будешь ладиться — хозяин выгонит. Станешь на дороге ночевать — как кто идет, свистит! А то подбежит, головешки в костре все разобьет, разбросает. Убегай лучше. Вот насколько это правда?

Вот дедушка же рассказывал. Это в его быту. Тоже раньше еще, не было Советской власти, он еще молодой был. На охоту ходили. Что-то на ночлег остановились, ну и... Надо было попроситься у хозяина, а один говорит:

— Какие, — говорит, — ...тут хозяева! Я ни в кого не верю.

Ну, старики его поругали еще. Ладно.

...А перед этим один из них заблудился. На охоте. Они походили, постреляли и воротились ни с чем. Легли, значит, спать на этом на новом месте. Вот только легли — кто-то поет! Поет "малинушка-калинушка..." песню. То по-соловьиному свистит. Эти говорят:

— К нам идут. Наверно, этот (охотник-то) идет. Да опять же как он будет петь так всяко-то разно?!

А старики:

— Вот это не попросились ночевать да легли, где не надо.

Ну а потом ближе и ближе, все ближе. Старики давай отходить от дороги-то. Потом — раз! — пронеслась тройка вороных. Просвистело... аж ветер продул.

А насколько правда это, насколько правда — не знаю.

ПОЧЕМУ НА МОЕЙ ДОРОГЕ ЛЁГ?

ЭТО слыхал. Санча рассказывал. Там тропинка с мыска на мысок. На охоту ездили. Один лег на тропинку, другой за тропинку. Этот уснуть не может, пинает и пинает его кто-то:

— Почему на мою дорогу лег?!

Он бился, бился — никого нет просто. Он другого будит:

— Санча, ты спишь?

— Сплю. А что?

— Ты вот ложись на мое место, я что-то уснуть не могу. Вот сна нет и все. Я на твоем месте, может, усну.

— Но, давай ложись, мне все равно.

Лазарь захрапел, а у Александра сна нет, пинком пинает кто-то:

— Ты что на мою дорогу лег? Уходи! Ты на моей дороге лежишь.

А он потом и говорит:

— Лазарь, вставай, ты куда меня положил?

— Что?

— А вот кто-то запинал...

— А я, думаешь, из-за чего ушел?!

На чужую дорогу легли. На то место легли — никого не стало. Вот кто-то же ходил.

Вот они приехали и рассказывали:

— Вот, друг, нас напугал так напугал! Да еще, — говорят, — как больно пинал! "Почему на мою дорогу лег?!" А дорожка чиста, мы легли, огонек наклали. Вот это они рассказывали.

Раньше этих фокусов много было, а теперь на охоту почти и не ездят. На одну ночку уедут человека три, кабана покараулить.

СОБАКА С РАЗНЫМИ ГЛАЗАМИ

ВЬЮШКОВА была одна, бабуся. Это с ней по молодости было. Пришла она с поля и пошла за телятами. Навстречу кум. Она ему:

— Подвез бы ты меня до леса. Телят ищу.

— Садись, кума.

Она села и сорок дней проездила.

Пропала и пропала. Уж на мужика грешить стали, не убил ли: они с ним шибко худо жили.

И вот как-то одна бабушка молола гречиху на мельнице, видит: собака бегает, а глаза у нее разным огнем горят. И вроде в дом той бабы, которая потерялась-то, забежала.

Старуха к попу. Тот давай молебен служить, икону подымать. Потом сделал святую воду и избу эту