Теплая безветренная погода, звездное небо, окружавшие необычный кинозал вековые деревья – все способствовало успеху премьеры. Зрители сопереживали персонажам, несколько раз действие сопровождалось аплодисментами, а ближе к концу фильма зрители встали и аплодировали в такт песне «Широка страна моя родная», а на сцене, словно сошедшие с экрана, появились исполнители основных ролей. Но далеко не все – в частности, к большому разочарованию зрителей и особенно зрительниц, не было Сергея Столярова. Виной всему инцидент, о котором собравшаяся на премьеру публика не знала.

Дело в том, что Александров постарался наводнить город рекламой, и везде подчеркивалась главенствующая роль Орловой. Изображение фигуры Марион Диксон было установлено недалеко от их дома, на колокольне Страстного монастыря, одном из самых высоких сооружений в районе; сейчас на этом месте находится кинотеатр «Пушкинский». На расклеенных по городу афишах крупным планом – лицо Марион, а другие персонажи, словно горох, рассыпаны внизу. Фамилии заслуженных артистов РСФСР Л. Орловой и Н. Курихина набраны более крупным шрифтом, чем остальные. Со всем этим можно как-то смириться. Но когда артисты увидели, что на огромной афише у входа в парк указаны только фамилии Орловой и Столярова, П. Массальский (Кнейшиц) и А. Комиссаров (Скамейкин) возмутились. Сказали: «Раз мы не указаны, нам здесь делать нечего». И удалились. Принципиальный Столяров, в знак солидарности со своими мхатовскими товарищами, тоже ушел. Рассерженный Александров постарался сделать так, чтобы Сергея Дмитриевича долго не снимали на главной студии страны – «Мосфильме».

Вообще у четы Орловой и Александрова близкие отношения с партнерами по фильмам как-то не складывались. Заканчивались съемки, и все расставались как чужие люди. Ни друг к другу в гости, ни на премьеры, ни на спектакли. В лучшем случае обменивались поздравительными открытками или телеграммами. Этого Любовь Петровна по доброте душевной делать не забывала, в архивах сохранилось много ее поздравлений, в основном с юбилеями. Что же касается длительных отношений, то они поддерживались разве что с Джемсом Паттерсоном – малюткой, сыгравшим в «Цирке» сынишку Марион.

Как и все другие артисты, игравшие в «Цирке», маленький Джемс быстро получил всесоюзную известность – только за первый месяц проката в Москве и Ленинграде картину посмотрели пять миллионов человек! Количество зрителей день ото дня увеличивалось, фильм уже добрался «до самых до окраин». Редкая газета не публиковала рецензию о новом фильме, причем писали о нем не только профессиональные критики – нередко помещались отзывы зрителей. Обычно зрительские отклики, как и сегодня, записывались журналистами и ими же редактировались. Если в крупных газетах к подобным процедурам относились серьезно, то в скромных районных газетах больших требований к материалам не предъявляли, на погрешности стиля закрывали глаза. Как записывали, так и публиковали. Поэтому именно в таких газетах сегодня можно услышать искренние и простодушные слова рядовых зрителей. Вот, например, подборка «Зрители о фильме», опубликованная в газете «Борисоглебская правда», выходившей в Воронежской области:

«Я эту картину буду смотреть еще 2 или 3 раза, чтобы запомнить мелодию музыки».

«Хотя я и видел эту картину, но обязательно еще раз пойду посмотреть ее с женой и сыном. Эту картину должны видеть все трудящиеся».

«Любовь Орлова в роли Марион Диксон показывает высокое мастерство советского артиста и правдивого показа типа».

«"Цирк" – потрясающий фильм, – делал вывод обозреватель газеты „Алданский рабочий“ (17 сентября 1936 года). – Он показывает, каким уважением пользуется у нас женщина-мать. И какой ничтожной ее считают за рубежом. У нас великая дружба народов. Там – вражда и ненависть».

Но, пожалуй, самая недвусмысленная оценка случайно получилась у сотрудников газеты «Ударник», выходившей в городе Котельнич Кировской области. В положительной рецензии там попалась фраза:

«Сама обстановка советского цирка вскоре заставляет Диксон понять нашу социалистическую родину».

– Что это ты, Анюта, так развеселилась? Кажется, не с чего бы.

– Просто так: весело – и весело. Разве я виновата?

Михаил Кузмин. Бабушка Маргарита

Сопровождаемый зажигательной музыкой – маршами, вальсами, галопами, – «Цирк» победоносно шествовал по экранам. В смысловом отношении первые кадры фильма могут показаться неудачными: кисть густо замазывает клеем афишу «Веселых ребят». Можно подумать, что авторы перечеркивают свою предыдущую работу. На самом деле, они хотели таким образом сказать, что вышедшая, знакомая зрителям картина для них уже пройденный этап; нужно не останавливаться на достигнутом, стремиться дальше. И вот теперь поверх афиши «Цирка» впору наклеивать новую – Орлова и Александров уже жили другой работой.

Через год один из операторов «Цирка» Б. Петров сделал документальный фильм-концерт «Наш цирк», где использовал фрагменты александровской картины. Увидеть Орлову там можно. Однако поскольку специально для этой ленты артистка не снималась, то вряд ли правомерно включать ее в орловскую фильмографию, как иногда делают. То же самое можно сказать про фильм 1963 года «Мелодии Дунаевского».

В феврале 1935-го одному из сценаристов «Веселых ребят» Николаю Эрдману заменили место ссылки на Томск. В этом городе «Мамин-Сибиряк» – так он шутливо именовал себя в посланиях к матери – стал работать в местном драматическом театре. В один прекрасный день драматург получил письмо из Москвы, от Александрова. Режиссер предлагал автору, блестяще проявившему себя на прежней совместной работе, заняться новым сценарием. Пока это были общие слова, ничего конкретного. Хотя сам факт, что о нем помнят, был крайне приятен Николаю Робертовичу. Однако он понимал, что, находясь далеко от Москвы, технически сложно участвовать в коллективной работе.

Когда в октябре следующего года срок ссылки закончился, Эрдман получил на руки справку Томского горотдела НКВД с формулировкой «минус шесть», то есть без права выбора местожительства в шести крупнейших городах страны. На первых порах в качестве «порта приписки» драматург выбрал областной центр, максимально приближенный к столице, – Калинин, бывшую и будущую Тверь. Здесь его и разыскал Александров, предложивший уже вплотную засесть за сценарий своего очередного фильма.

Григорий Васильевич и рад бы поработать один, только драматургия – не самое сильное его место. В лучшем случае он может продумать тематику фильма, общую направленность, фактуру. Для подробной разработки сценария ему требуется соавтор, способный превращать высказываемые режиссером пожелания в литературное произведение, написанное по законам киножанра. Причем все лучшие сатирические перья страны Г. Александров уже использовал: в «Веселых ребятах» это В. Масс и Н. Эрдман, в «Цирке» И. Ильф и Е. Петров, В. Катаев и даже подключавшийся во время отсутствия основных авторов И. Бабель. Отношения со всеми ними были не блестящими, а других подходящих комедиографов не оставалось. В тот период профессиональных сатириков можно было пересчитать по пальцам одной руки. Жанр такой, что со строгой цензурой тут не очень-то развернешься. Перспектива же писать, что называется, в стол, без надежды на публикацию своего труда мало кого привлекала. Раз отсутствовал спрос – не было и предложения. Такая ситуация на сатирическом рынке продержалась еще примерно четверть века.