этом свидетельствуют полученные им боевые награды: ордена Св. Владимира 4-й степени и Св. Анны 2-й степени, прусский орден «За заслуги», золотая сабля с надписью «За храбрость». Производство в очередные чины для офицера значительно ускорилось. В июле 1813 г., уже в чине подполковника, он был переведен в Гродненский гусарский полк. В его составе А. Ипсиланти участвовал в сражении при Дрездене (14–15 (26–27) августа 1813 г.), где ему оторвало ядром правую руку.

Получив тяжелое ранение, А. Ипсиланти долго лечился: сначала в Киеве, а весной 1814 г. на чешском курорте Тёплиц (совр. Теплице). После этого он совершил поездку в Германию, а затем побывал в Вене, где в это время проходил знаменитый дипломатический конгресс.

А. Ипсиланти и после ранения остался на военной службе и продолжал успешно продвигаться по служебной лестнице. Молодость, романтическая наружность, тяжелое увечье, полученное в боях за Россию, вызывали к нему всеобщий интерес и сочувствие. 1 (13) января 1816 г. Александр I присвоил полковнику А. Ипсиланти звание флигель-адъютанта, т. е. причислил его к своей свите. Успешная карьера А. Ипсиланти, его близость к императору благоприятно сказались на положении всего его семейства.

В начале 1815 г. в Петербург прибыл К. Ипсиланти. Здесь за полтора года он смог решить все семейные проблемы. Царь согласился принять на русскую военную службу с офицерскими чинами его сыновей Дмитрия, Георгия и Николая. Кроме того, он добился принятия решения о значительном увеличении денежного содержания, которое семья Ипсиланти получала от русского правительства. Назначенному в Константинополь летом 1816 г. новому российскому посланнику барону Г. А. Строганову было дано указание поддержать имущественные претензии бывшего господаря к Порте.

К. Ипсиланти скоропостижно скончался в Киеве 27 июня (9 июля) 1816 г., через несколько часов после возвращения из Петербурга. Но и после смерти главы семьи она продолжала пользоваться покровительством российского правительства и лично императора. Наследники К. Ипсиланти получили из государственных имуществ сроком на 50 лет (1817–1867) в аренду несколько сел в Ямпольском и Балтском уездах Подольской губернии с годовым доходом 10117 рублей серебром[260].

Сам А. Ипсиланти продолжал пользоваться большим расположением царя. 12 (24) декабря 1817 г., в возрасте 25 лет, он был произведен в генерал-майоры и назначен бригадным командиром в 1-ю кирасирскую дивизию. После того как А. Ипсиланти стал генералом, министр финансов Д. А. Гурьев решил, что пришла пора прекратить выплату ему того ежегодного пособия в 12 тыс. рублей, которое Александр I назначил в 1806 г. на «содержание и воспитание» малолетнего сына валашского господаря. Однако попытка министра финансов «сэкономить» на пенсии для новоиспеченного генерала из греческой эмигрантской семьи не удалась. А. Ипсиланти подал жалобу на его действия царю. В своей петиции он просил продолжить выплату этой субсидии, так как бюджет его семьи отягощен долгами и сам он живет только на свое жалованье. Получив это прошение, Александр I в августе 1818 г. отменил распоряжение Д. А. Гурьева и приказал 12 тыс. рублей А. Ипсиланти по-прежнему «производствовать ежегодно в виде пенсиона со дня прекращения выдачи сих денег»[261].

Большое значение для семьи Ипсиланти имела и поддержка русского правительства в ее имущественных делах, связанных с Оттоманской империей. Как уже говорилось, Александр I предоставил наследникам К. Ипсиланти в аренду поместье с годовым доходом более 10 тыс. рублей серебром. Кроме того, семья Ипсиланти имела в Черниговской губернии и собственное поместье с 1200 крепостными крестьянами, купленное в свое время К. Ипсиланти у графа Разумовского за 380 тыс. рублей. К наследникам бывшего господаря перешла и значительная земельная собственность, приобретенная К. Ипсиланти и его отцом различными способами во время их правления в Дунайских княжествах.

В Валахии князю К. Ипсиланти принадлежали имения: Зимница, Улуица, Моисия-маре, Афумацы, Мирчешти, Албешти, в Молдавии – поместье Вранца и загородный дворец Галата близ Ясс. Все поместья К. Ипсиланти в Дунайских княжествах оценивались в 1812 г. в 77 тыс. дукатов и до русско-турецкой войны 1806–1812 гг. приносили господарю в год 6 тыс. дукатов[262].

После 1812 г. Порта наложила фактический секвестр на земельную собственность семьи Ипсиланти в Дунайских княжествах, которая должна была служить залогом уплаты значительных сумм, которые К. Ипсиланти якобы остался должен оттоманской казне. В результате доходы семьи Ипсиланти от ее имений в Дунайских княжествах существенно сократились. «Верно, – писал 16 (28) февраля 1819 г. А. Ипсиланти Г. А. Строганову, – что мы получаем ежегодно некоторый доход с этих земель, но мы получаем только то, что наши арендаторы соблаговолят нам назначить, и тем способом, который им угодно нам указать: они знают, что мы вынуждены согласиться на все в стране, в которой по ряду причин мы перестали иметь друзей». Вообще, добавлял А. Ипсиланти, если бы не покровительство генерального консула России в Дунайских княжествах А. А. Пини, их собственность там давно была бы расхищена[263]. Хотя денежные поступления семьи Ипсиланти от собственности в Дунайских княжествах значительно уменьшились после 1812 г., в целом ее доходы от земельной собственности в двух империях – Российской и Оттоманской – составляли значительную сумму: 129 тыс. рублей. Однако большая часть этих денег уходила на оплату долгов, оставшихся после К. Ипсиланти в России, которые превышали 500 тыс. рублей[264].

Большие имущественные претензии предъявляли бывшему валашскому господарю его родственники Мано, жившие в Константинополе. Сестра К. Ипсиланти Ралу требовала от своего брата и его семьи возмещения более 300 тыс. пиастров, внесенных ее мужем Александром Мано, агентом валашского господаря в Константинополе, в его пользу оттоманской казне. Кроме того, Ралу Мано претендовала на поместье Зимница в Валахии, которое, по ее утверждению, принадлежало ей из наследства отца. По смерти в 1818 г. Р. Мано эти претензии к семье Ипсиланти поддерживали ее сыновья Иоанн и Георгий[265]. Основные надежды на освобождении от долговой кабалы семья Ипсиланти связывала с удовлетворением ее имущественных претензий к Порте. Неизвестная до этого переписка А. Ипсиланти с посланником Г. А. Строгановым, а также другие документы АВПРИ позволяют уточнить характер этих претензий и ход посвященных им русско-турецких переговоров.

В октябре 1817 г. Строганов предложил Порте приступить к переговорам о претензиях к ней российских подданных, в том числе семьи Ипсиланти, изложенных в свое время самим К. Ипсиланти в его записках русскому правительству. В эти претензии входил возврат суммы в 1 520 275 пиастров, которую господарь, по его утверждению, должен был заплатить Блистательной Порте по ее требованиям сверх тех обязательных платежей, которые ему полагалось платить в соответствии с султанскими указами и договорами. Было предъявлено также требование возвращения имущества, принадлежавшего жене К. Ипсиланти и конфискованного Портой в 1806 г. В это имущество входил дом в Терапии, в окрестностях Константинополя, с земельным участком и виноградником, который Порта передала французскому посольству, а также другой дом в самом городе, в Фанаре. К. Ипсиланти требовал также возвращения в натуре или возмещения стоимости конфискованного имущества его отца, казненного Портой после бегства валашского господаря в Россию, и отмены секвестра Порты на собственность