На лице Деборы одно выражение быстро вытесняло другое — изумление сменилось восторгом. Она действительно была открытой книгой. Фиона подумала, что в этой непосредственности что-то есть, понятно, почему к ней тянуло мужчин; во всяком случае, на первый взгляд она действительно была очень привлекательна, но...

— Когда Эдвард сказал, что я считаю его твердолобым, — упавшим голосом произнесла Дебора, — это было сказано от огорчения; мы тогда с ним поссорились из-за того, что он не хотел бросить эту ужасную дорожно-строительную работу. Но сейчас все по-другому. — И она добавила с искренним раскаянием: — Простите меня, ради Бога, Фиона, если я обидела вас, когда брякнула, что все гувернантки плетут сети Эдварду. Не мудрено, что и я решила, раз вы приехали из Шотландии, то у вас это же на уме. — Она улыбнулась. — Вас удивляет, что я все так выкладываю без утайки? Я ужасно простодушна, правда? Но зла никому не желаю.

— Да, конечно, — сухо заметила Фиона, а про себя подумала, что часто люди, не желающие зла, и причиняют его больше всех.

— Но зачем же вы сюда приехали?

Фиона решила, что лучше сказать правду.

— Честно говоря, потому, что меня бросил жених. Я должна была быть июньской невестой. Но за три дня до свадьбы он прилетел из Африки и сообщил мне, что женится на другой, если уж говорить до конца, то на моей лучшей подруге. Мне просто надо было уехать куда глаза глядят. И хотя я ничего не утверждаю на будущее, но в данный момент мужчины меня не интересуют. Только работа. А вот, кстати, и дети.

Дебора стала накрывать на стол — она делала это с большим удовольствием, а Фиона занялась кухней.

Настроение у Деборы явно улучшилось. Она даже охотно общалась с Эмери, которая в свой черед была до глубины души тронута удивительно красивым тортом с кремом, который Виктория и Фиона приготовили в честь ее первого выхода к столу. В отличном настроении был и Тамати, как и всякий муж, у которого жена снова стала на ноги. Четверо юных Кэмпбеллов дружески общались с Эндрю и подчеркнуто вежливо с Деборой. Эдвард глаз с них не спускал.

— Мне надо все приготовить на завтра, — шепнула Фиона Эдварду, — и уроки, и еду. Вы бы не смогли перейти с вашими друзьями в гостиную? Я уже разожгла плиту.

— Вы этого правда хотите? — несколько недоверчиво спросил Эдвард.

Фиона кивнула.

— На Эндрю вы произвели неизгладимое впечатление, — продолжал Эдвард.

Фиона посмотрела на него. Внимание, Фиона. Не теряй бдительности. Он только-только стал обращаться с ней без прежней подозрительности. Малейший неверный шаг, и... А сейчас с появлением соблазна в лице Эндрю он будет следить за каждым ее движением. Лучше избегать этой компании.

Кухня была предоставлена в распоряжение детей и Фионы. Позднее, когда все были уложены, рассказы на сон грядущий рассказаны сначала Джеймсу и сонному Тиаки, мужественно сражающемуся с песочным человеком, когда все получили свой поцелуй и закрыли глаза со счастливым чувством, что их любят и о них заботятся, Фиона на цыпочках прошмыгнула мимо гостиной в кухню. Ей не хотелось присоединяться к остальным.

Надев зеленый в клеточку передник поверх зеленой юбки и красно-коричневой кофточки, она вымела золу из очага, расставила чашки и блюдца на столе на утро, залила овсянку, срезала кожу с бекона, отсчитала яйца. Затем подмела пол, стерла пыль, вытащила всю грязную обувь на заднее крыльцо.

За спиной у нее послышались шаги. Голос Эндрю произнес:

— Пойдемте к нам, Золушка, бросьте ваши горшки и сковородки. Давайте танцевать. — Он приблизился к ней и взял у нее из рук метелку. — Правда, на Золушку вы не очень похожи, даже в переднике. — Он протянул руку ей за спину и стал развязывать передник. Глаза у него смеялись. — Скорее на Марию Стюарт, королеву Шотландскую.

Фиона подняла глаза; Эдвард и Дебора стояли в дверях.

— Боюсь, вы не развязали, а завязали еще крепче, — торопливо бросила она Эндрю, чувствуя его руки у себя на спине. — Дайте я сама.

— Подумаешь. Это только продлит удовольствие.

Фиона сделала нетерпеливое движение, и фартук развязался. Она сдернула его через голову, чувствуя, что заливается краской. Эдвард смотрел на нее своим обычным насмешливым взглядом. Ну конечно, он уверен, что она запротестовала только из-за него. Чтоб этому Эндрю Уэйнвуду пусто было.

И все же Фиона радовалась перемене. Хотя она и чувствовала пристальный взгляд Эдварда на себе, когда танцевала с Эндрю, обыденная трудовая жизнь отступила в сторону, и было так славно танцевать в этом большом зале, выходящем на солнечную сторону, где в былые дни, наверное, отплясывали стригальщики, и охотники на кроликов, и слуги — все, участвующие в трудовой жизни фермы, славно было танцевать на наспех натертом Эдвардом полу и чувствовать на себе восхищенные взгляды мужчин.

Фиона заметила, что Эдвард и Дебора почти все время танцевали вместе. У них это замечательно получалось. Золотистая головка Деборы была как раз на уровне его плеча. А потом Фиона танцевала с Эдвардом, танцевала почти не дыша, не произнося ни слова. Брат с сестрой без всякого энтузиазма танцевали в другом конце зала. Эдвард чуть нагнул голову (Фиона была не намного ниже его) и заглянул ей в глаза.

— Вы, кажется, относитесь к школе, не поощряющей разговоры во время танцев?

Фиона рассмеялась:

— Услышь вас сейчас Труди, она бы возмутилась: «Ах, мой дорогой Эдвард, что за дурно построенная фраза?»

Эдвард тоже рассмеялся:

— Согласен. Но вы-то поняли, что я хотел сказать.

— Вполне. Если вы думаете, что последует поток ничего не значащей болтовни, то ошибаетесь. Нет ничего более отупляющего, чем попытка заставить себя говорить Бог знает о чем... или спрашивать, о чем думаешь.

— Но вы же знаете, что я об этом не спрашивал. Это был комплимент.

— Комплимент?

— Ну конечно. Я сам предпочитаю танцевать молча. Ритм и музыка. Движение и звук.

Фиона видела, что Дебрра не умолкала ни на секунду. Она настолько не привыкла к комплиментам со стороны Эдварда, что растерялась, как шестнадцатилетняя девочка.

— Но ведь Дебора вас давно не видела, — смущенно напомнила она. — Ей есть что рассказать. А я здесь все время.

Глаза у Эдварда смеялись, и было в них еще что- то такое, чего она не могла понять.

— У нас друг для друга нет слов?

Он не отрывал от нее взгляда, и вдруг Фиона поняла, что не выдержит этого. Она опустила глаза, губы дрогнули, потом снова подняла глаза и пристально посмотрела на него:

— Дело, наверное, не в том. Просто нам случалось говорить друг другу такое, чего лучше было не говорить.

Губы у него чуть изогнулись.

— Что правда, то правда. Но, по крайней мере, скучно нам не было, как вы считаете?

Сердце у Фионы забилось быстрее обычного.