– Чего ты орешь? – спросил он недовольно.

– Я… Я задремала… Сон приснился страшный, – Маша решила ничего не говорить рысарю. Кроме того, ежи ведь предупреждали ее не обращать внимания на колобка, ни в коем случае не бояться его, чтобы не придавать ему энергии. А Маша уже несколько раз пугалась, после сегодняшнего приключения колобок наверняка наелся до отвала…

– Если минуем Вонючие холмы до заката, сможем переночевать в Захолмвье! – объявил Шестипалый. – Там общий дом большой, а кормят – объеденье. Давайте поторопимся. Может, не придется жесткую медвежатину мусолить. Не говоря уже об овсе. Оставим его лошадям.

Маша украдкой вытирала руку, на которой побывал колобок, она пыталась оглянуться, не следует ли он за ней, но за санями, словно белый ручеек, только струился снег из-под полозьев. От руки пахло травами и еще чем-то противным, сколько бы девочка ни терла руку, запах, казалось, лишь усиливался, очень хотелось зачерпнуть снегу, но она теперь боялась опустить руку с саней. Солнце было уже не таким ярким, верхушки елей задевали его край, день клонился к вечеру. Лес редел, дорога теперь то огибала холмы, набегала на них, то снова полого спускалась к подножию.

– Холмы как холмы, – протянула Маша, рассматривая местность. – Не слишком высокие. А почему Вонючие?

– Скоро узнаешь, – пообещал возница мрачно.

Вскоре из-за холма показались две струйки желтого дыма, улетающие в небеса. Они пропали, затем снова начали подниматься и опять пропали. Маша продолжала вытирать руку, посматривая на дым. Все сильнее пахло чем-то мерзким, девочка спрашивала себя, где успел покататься колобок, если до такой степени пропитался жуткими запахами. Они миновали струйки, минут через двадцать новый дымок показался за холмом, такой же грязно-желтый. Однако дымом не пахло.

– Что это за дым? – звонко спросила девочка.

– Тише! – нервно отозвался возничий. Маша заметила, что обоз ускорил движение, несмотря на то что никакой команды на это не было. От запаха уже просто выворачивало, Маша откопала в карманах пачку мятной жвачки, положила в рот две подушечки, стараясь брать левой рукой, которая не трогала колобка. Впрочем, обе ее руки пахли одинаково – отвратительный запах шел от холмов.

– Здесь что у вас, страна Сортирия? Или кладбище умерших от медвежьей болезни? – спрашивала девочка. – Хоть соломы пожгите немного.

– Нельзя. Одни такие умные пожгли – мы скоро проедем мимо их останков. Посмотришь, – вполголоса отозвался возничий. И действительно, немного далее в одну зловонную кучу были свалены чуть припорошенные снегом дочерна сгоревшие сани. Маша притихла, стараясь прогнать от себя мысли о тех, кто ехал в санях. Она постаралась сосредоточиться на дороге, которая сейчас сильно петляла.

– Придется потрудиться, – Шестипалый проехал вдоль всего обоза, повторяя рысарям эти слова. – Он высунул голову. Впервые за десять лет его проклятая башка лежит посреди дороги.

– Полыхнет огнем… – поежился рысарь, которого Маша про себя называла монголом.

– Не полыхнет, сил у него нет. С голодухи и выполз…

– Кто выполз? – спросила девочка, но на нее никто не обращал внимания.

Ответ она получила за следующим, каменистым холмом. Не покрытые снегом камни лежали на его склонах, от крупных валунов до самых мелких камешков. Вдруг из ямины под одним из камней выползла струйка желтого дыма, одновременно с ней другая – по ту сторону склона. Потом несколько камней зашевелились, складываясь в непонятную мозаику вокруг желтого блестящего озерца. В самой его глубине возникла черная точка.

– Открыл глаза, скотина! – прошипел Шестипалый. – К бою, дружина!

– Может, разобраться сначала… – пискнула Маша. Но рысари, конечно, не обратили на нее внимания. Вдруг груда камней побольше дрогнула и поползла вверх. Через несколько секунд Маша поняла, что смотрит прямо в глотку огромной драконьей головы.

– Ангиночка у вас… – пробормотала она машинально.

Из глотки клубами повалил желтый дым. Впрочем, запах от него шел какой-то химический, так что Маша особо не страдала. Правда, она находилась довольно далеко, а те рысари, что готовились к бою, теперь непрерывно кашляли.

– Биться задумали, нехорошо, – гулким шепотом, каким могла бы заговорить пещера, произнес дракон. – Меньшая я. Некрасиво. Вы вот со средней бы разобрались… Нет чести младших обижать.

– Дай проехать, найдем твою среднюю! – ответил Шестипалый.

– Я уже давал, ни один не вернулся, – обиженно прошелестела каменная голова. – Залог оставь. Сам в бой, а дружину мне.

– Нет! – возразил Шестипалый. – У тебя одного три головы или больше!

– Оставь хоть сани. Не бойся, не сожру, с трех лошадок да с трех с половиной человечков только пуще аппетит разыграется. Проглотит тебя моя средненькая, тогда остальных я слопаю.

– А не проглотит…

– А не проглотит, ко мне вернешься, биться будем. Тогда всех сразу и слопаю. Ладно, езжай с дружиной, а то невтерпеж ждать, пока вы по одному туда-сюда мотаетесь. А сани мне оставь все-таки…

Шестипалый взглянул на рысарей, посмотрел на Машу и вздохнул.

– А как же мне мимо тебя проехать, ты всю дорогу загородила, башка каменная!

– Ну дак пасть открою, ты по ней и проедешь!

– Нашла дураков…

– Ну и храбрец, – голова закашлялась от смеха. – На младшенькую напал, на средненькую с дружиной собрался, теперь вот дорогу даю – боится ехать. Такого и есть противно.

Шестипалый обиделся. Он так ударил пятками покрытые попоной бока коня, что тот взвился на дыбы.

– Открывай рот! – скомандовал он.

Голова послушно распахнула каменную пасть, пропустила отряд и закрыла снова. Минуту ее глаз без всякого интереса рассматривал сани, нахохлившихся возниц, Машу, а потом погас, как лампочка.

– Чего будет, чего будет, – запричитал вполголоса возничий, что вез девочку. – Вонючие холмы уже не один десяток лет лежат, под силу ли…

– А чего будет, – лениво отозвалась каменная голова, глаз снова загорелся. – Средненькая тоже застыдит, к старшенькой отправит. Одна голова хорошо, а три лучше.

– И что же старшенькая? – спросила девочка.

– А старшенькая от хвоста дальше всех лежит, чистенькая, она и полыхнуть может, без опаски. Не взорвет себе бок, как я бы могла. Эх, где былые времена, облака и море. Могучие крылья рассекали небо! Летал такой красивый, стройный, а теперь лежу весь в своем…

– Ну и скотина, – не выдержала Маша. Ее и так сильно тошнило от запаха нечистот, а теперь, когда она поняла, чем именно дышит и по чему едет, ей настолько поплохело, что уже на все было наплевать. – Свинья свиньей…

– Тихо там! В былые времена я бы тебя не съел, побрезговал…