Когда дорожка взяла чуть влево и имение исчезло из вида, я предпочла вернуться. Лучше не уединяться — не стоит забывать, что я многим мешаю, и, пока не замужем, меня постараются устранить.

— Вианта! — позвали меня ломающимся голосом подростка.

Я вздрогнула, глянула налево, туда, где зеленели березы, и заметила шагающего навстречу Арлито, который тотчас принялся меня отчитывать:

— Где ты была? Я уж подумывал поднимать стражу.

— С Ларсо прогуливалась, слушала его щебетание и сказки.

— И как? — прищурился Арлито.

— Ничего нового. — Я повела плечом. — Но забавно было наблюдать, как у женщин вытягиваются физиономии и они зеленеют от зависти.

Арлито ложью удовлетворился, а я подумала, что еще пара минут, и маг застал бы нас, точнее, меня, в довольно неприглядном виде. И вообще, с чего бы маг ордена — человек, по сути, независимый — вздумал меня опекать? Им запрещено иметь дружеские отношения с князьями подконтрольных земель.

Когда мы поравнялись с беседкой, я шепотом спросила:

— Слушай, а правда, что я красива? Ну, для жителей Изумрудов.

— Божественно красива, — честно ответил Арлито. — Давай вернемся к гостям, мне будет спокойней, и страже тоже.

* * *

Гости разошлись далеко за полночь. Нам с Ратоном предстояло покинуть зал последними, и мы наблюдали с балкона, как лакеи утаскивают под руки пьяного господина в бежевом кафтане, сзади коротком, спереди длинном. Толстый эльф в зеленом уснул между горами объедков и костей, его тормошила пухлая жена. Ларсо с супругой ушли одними из первых. На выходе принц обернулся, нашел меня взглядом и кивнул. Вспыхнув, я взяла под руку жениха.

Когда ужинали, он уделял внимание Саяни, смотрел на нее с такой нежностью, болью и вроде с обидой, что невольно просыпалась ревность. Сейчас же я ощущала, что рядом со мной — бесконечно чужой человек, предстоит потратить много сил и нервов, чтобы расположить его к себе. Или напрасно все это? Складывалось впечатление, что Ратон — человек с двойным дном: с виду улыбчивый и дружелюбный, но неизвестно, какие бездны прячутся за его улыбкой.

Поглаживая его руку, я положила голову ему на плечо, закрыла глаза, и тело отозвалось привычным уже томлением, желанием ласки и тепла, ощущение мало отличалось от страсти, которую я испытала во время танца с Ларсо.

Так зачем мне размениваться, если и муж способен меня порадовать? Разве что Ларсо доставит мне еще и эстетическое наслаждение, он красив, к нему приятно прикасаться. Все равно ни один, ни второй не заменят мне Эда — незачем себя мучить.

— Ратон, — проговорила я вкрадчиво и принялась разминать его предплечье. — Мне сложно засыпать одной, как подумаю, что Элайна среди гостей, что она желает мне смерти, так и сон нейдет.

Ратон смотрел перед собой, и взгляд у него был такой, словно он перемножал в уме многозначные числа, а не обдумывал предложение девушки провести ночь вместе.

— Я усилил охрану, тебе ничего не угрожает, — ответил он холодно, освободился и отодвинулся от меня.

Аж зло взяло. Значит, так? Ладно, дорогой будущий супруг, тогда извольте расширить дверные проемы, потому что вам предстоит обзавестись роскошными рогами.

— Спокойной ночи, Ратон, — улыбнулась я по возможности дружелюбно и отправилась к себе.

В своей спальне первым делом я перегнулась через подоконник и посмотрела на горящие окна гостевых комнат. Слуг выселили из двухэтажных домиков возле ворот, которые тоже забили гостями — там пела флейта и доносился женский смех. Из беседки, не видимой отсюда, доносились взрывы хохота. Где ночует Ларсо с супругой, я постеснялась спросить, а он тем более не знает, где меня искать. Или знает?

На улице заговорили голосом, похожим на баритон Ратона, ему на повышенных тонах ответила женщина — вроде Саяни. Из моей комнаты не было видно беседки и брусчатки, освещенной факелами. Только из окон гостевых лился свет, ложился золотыми прямоугольниками на заросшие клумбы, дробился поверхностью пруда.

Подул ветер, зашелестел камышом, принес запах горящей смолы, смешанный с ароматом отцветающего жасмина.

Я рухнула на кровать прямо в праздничном платье, попыталась читать книгу, но снова и снова мысли возвращались к Ларсо, к тому моменту, как я приоткрыла губы, и он поцеловал меня, а потом спустил платье с плеч и…

И опять меня охватил голод, буквально зубы сводило от желания, я не представляла, насколько жажда плотских утех может быть мучительной.

Постепенно голоса стихали, световые прямоугольники гасли, и дом погружался в темноту и тишину. Лииса помогла мне избавиться от платья, принесла деревянную ванночку и два ведра воды. Пока я мылась, она щебетала, как я была права, что Амиль восхитительный, она больше не любит Ратона, теперь ее сердце принадлежит Амилю, они поженятся, и у них будет трое синеглазых детей.

Вытершись и облачившись в копу, я позволила Лиисе расчесать мои волосы. За этим занятием нас застала Саяни, пожелала спокойной ночи и сказала, что оставляет медальон в ящике трюмо — она принесла мне пластину Незваного.

Когда Лииса закончила, я поблагодарила ее, подождала, пока служанка выйдет, и задула четыре свечи, висящие в углах комнаты. Подошла к окну, выглянула и не стала его закрывать. Глаза привыкли к темноте, и подсвеченные луной деревья казались потусторонними. Вода пруда напоминала стальной щит.

Голоса гостей стихли, только издали доносилось бормотание, но вскоре говорящий смолк, и воцарилась тишина.

Итак, надо зажечь свечи и ждать. Волнительно-то как!

Луна чуть поднялась над березовой рощей, посветлело, и я заметила черный силуэт человека, шагающего через клумбу. На неизвестном был плащ с капюшоном, но даже издали, в темноте я узнала Ларсо по летящей походке, он будто излучал уверенность.

Запрокинув голову, мужчина скинул капюшон. Я невольно отступила в глубь комнаты. Разум завопил, что все пропало. Тело возликовало и выдало порцию адреналина. Ларсо стоял неподвижно, глядя в черное окно. Конечно же, он знает, что я жду его.

Стиснув зубы, я распахнула окно. Ларсо взбежал по стене, оплетенной плющом, с ловкостью кота, сел на подоконнике, свесив ноги в комнату. Спрыгнул, закрывая створки, направился ко мне, по пути расшнуровывая плащ. Я покосилась на себя в зеркало: длинноволосая девушка в белоснежной сорочке.

Мы замерли в метре друг от друга. Вот он, неловкий момент, когда так трудно сделать шаг навстречу! Чтобы избежать его, придумывают благовидные предлоги, даже когда цель встречи предельно ясна; мне сейчас безумно не хватало такого предлога, ни обаяние Ларсо, ни тело, раньше вспыхивавшее желанием от одних фантазий, не снимали напряжения.

Улыбнувшись, Ларсо потянул завязки, и легкий черный плащ, даже скорее накидка, упал к его ногам, а в руке ненаследного принца оказалась едва различимая в лунном свете баклага — наподобие тыквенных, что продаются в сувенирных лавках.