Кольцов менял комнаты, этажи, ведя по повстанцам беспокоящий огонь. Жара, тяжелые физические нагрузки выматывали организм сыщика, вся его одежда была мокрой от пота, ядреная жидкость, стекая со лба на глаза, неприятно жгла сетчатку.

Забираясь в очередной номер, Кольцов по-хозяйски открывал холодильник, доставал прохладную бутылку воды, в несколько больших глотков восстанавливал водный баланс, остальное выливал на голову, смывая соленый пот. И снова на охоту.

За все это время Глеб только один раз и смог сделать прицельный выстрел. Из окна третьего этажа он засек движение на крыше одного из крайних домов на противоположной стороне площади. Стрелок повстанцев прятался за гребешком крыши из металлочерепицы. Самого снайпера сепаратистов детектив не видел, из-за гребня выглядывал лишь длинный ствол охотничьей винтовки, скрытой от обзора сверху густой шапкой пальмы.

Снайпер из своей засады пытался достать Безумного Макса, который со своей «молотилкой» ломал все планы повстанцев, один точный выстрел мог решить эту проблему.

– Главное, не торопиться, – как напутствие повторял Кольцов. Он ползком забрался в дальний угол комнаты и, опрокинув на бок журнальный столик, который теперь можно было использовать как упор для оружия, встал на правое колено, вскинул винтовку, зажмурил левый глаз и стал ловить в прицел повстанца. В одно мгновение он превратился из человека в машину для убийства, все знания снайперской подготовки и боевой опыт были нацелены на одно: на точный выстрел.

Сперва прицел зафиксировал ствол вражеской винтовки, потом сместился ниже к гребню крыши, где крепились листы шифера. Глеб сделал глубокий выдох, стараясь дыхание синхронизировать с сердечным ритмом. Указательный палец уже начал совершать холостой ход спускового крючка, когда мозг, как мощный компьютер, выдал поправку на прицеливание. «Гребень крыши делается из толстого деревянного бруса и может оказаться препятствием для пули». Прицел еще ниже сместился,

Кольцов выдохнул и потянул спуск до конца.

– Дук, – оглушительно грянул выстрел, винтовка ощутимо пнула Глеба в плечо.

Горячая гильза, блеснув в солнечном свете, совершила замысловатый кульбит, упала на пол и откатилась к стене. Но взгляд сыщика был прикован к крыше дома напротив.

Ствол винтовки дрогнул, затем стал клониться вниз, наподобие весов. Наконец винтовка заскользила по гладкому шиферу, затем кувыркнулась и упала на брусчатку площади. Ответом на выстрел Кольцова стал шквал огня, впрочем, для обороняющихся это не было особо опасно...

Как ни странно, но наиболее адаптированным в этой ситуации оказался Роберт Малкин. Несмотря на свою комическую фигуру, он изо всех сил старался выглядеть как можно воинственней. На голову водрузил каску одного из убитых солдат, из-за спины выглядывал толстый ствол охотничьего штуцера, на плече бесстрашный репортер держал цифровую камеру. Не обращая внимания на шквальный огонь нападающих, американец без устали метался между этажами: то снимал солдат правительственной армии, обороняющих первый этаж, то поднимался на крышу к Безбашенному, стараясь как можно полнее запечатлеть в «естественной среде обитания» загадочную русскую душу, после чего скатывался на второй этаж и снимал свободную охоту Кольцова, следуя за ним бесплотной тенью. При всей этой активности он еще успевал проверить аппаратуру, работающую в автономном режиме. Одним словом, Малкин в своей ипостаси был профессионалом высшей пробы.

Дню, какой бы длинный он ни был, все равно рано или поздно приходит конец. Огромная раскаленная монета солнца медленно скатывалась за горизонт. Воздух Литл Малибу был густо пропитан жаром, пороховым дымом и тлетворным запахом разложения. Лежащие на улицах трупы на жаре распухали прямо на глазах, превращаясь в гротескных кукол. Все эти запахи соединялись в единую жуткую смесь, которая просто кричала, что это еще не конец, а может, только начало...

Повстанцы перестали стрелять по «Золотой пирамиде» и теперь сосредоточивались у крайних домов – верный признак готовящегося очередного штурма. Стрелять по мелькавшим у ограды теням Глеб не стал, это была бы зряшная трата патронов, которых оставалось не так уж и много.

Распотрошив последний подсумок, Кольцов уже привычным движением загнал обойму в «Гаранд», потом передернул затвор и дослал патрон в патронник...

Штурм начался совершенно неожиданно, без лишнего шума и стрельбы. Повстанцы, резко сорвавшись с места, бросились на приступ с нескольких направлений. Теперь даже перекрестный огонь не мог их остановить, они вулканической лавой заполняли все пространство, продвигаясь все дальше и дальше.

Глеб спустился на лестничную площадку, отделяющую первый этаж от второго, отсюда открывался отличный вид на площадь. Помощи от его самозарядной винтовки было немного, потому что из обороняющихся оставался один Дук Губта. Лейтенант стоял в полный рост над развалинами баррикады и от живота поливал площадь из «MAGа». Когда пулемет зажевал последний кусок ленты, он бессильно замолчал.

– Беги! – срывая голос, заорал Кольцов, вскидывая винтовку к плечу. Африканец отшвырнул в сторону бесполезный пулемет и во весь дух помчался к лестнице.

– Дум, – хлестко ударил выстрел «Гаранда», заскочивший в холл полуголый повстанец, будто в приветствии взмахнув руками, рухнул на спину.

– Дум. – Еще один негр с голым, как колено, блестящим черепом покатился кубарем.

– Дум. – И новый труп падает, стрельба на диспозиции в полсотни метров походила на детское развлечение в тире парка культуры. Каждый выстрел в цель. Восьмой выстрел, и затвор выбросил металлическую пластину пустой обоймы. В этот момент мимо Кольцова промчался Губта, лейтенант в рваном мундире, с окровавленной головой бежал по лестнице наверх.

– Куда, стоять! – рявкнул Глеб и, оставаясь в положении для стрельбы с колена, выбросил ногу, сбивая Дука с ног молниеносной подсечкой.

Едва африканец повалился на мраморный пол лестничной клетки, Кольцов вытащил из пустого подсумка пульт дистанционного подрыва «Клэймора».

Холл гостиницы был уже битком набит повстанцами. Взрыв осколочной мины в одно мгновение выбросил семьсот стальных шариков шрапнели, разрывая в клочья всех, кто попадался на их пути. Едва прогремел один взрыв, следом тут же грянул второй, более мощный.

«Сдетонировали ручные гранаты», – сообразил сыщик, вспомнив о двух ящиках гранат, которыми так и не воспользовались солдаты Губты. Взрыв оказался настолько мощный, что выбило несколько опорных колонн, рухнули перекрытия второго этажа, наглухо закупорив вход в гостиницу.

Штурм прекратился, повстанцы, кому повезло уцелеть, бегом вернулись на исходные позиции.

В холле стояло серое густое облако цементной пыли, похожее на морской туман.

– Они все погибли, – размазывая по лицу кровь, навзрыд произнес Дук Губта, указывая в сторону раскуроченного гостиничного холла. – Все мои солдаты погибли. А я живой.

– Ты – офицер, и война – это твоя работа. И если хочешь стать настоящим офицером, ты должен привыкнуть к потерям, – жестким тоном сказал Кольцов, отшвыривая в сторону пустой, а значит, бесполезный «Гаранд». – И пока мы живы, мы должны выполнять приказ командования. Ты, Дук, остаешься здесь и будешь контролировать лестницу. Понял?