Рах

Замок, больше похожий на каменный шпиль, чем на дворец, стоял на краю скалы. Те же крыши-крылья и витые украшения, что во дворце Мейляна, здесь казались вырезанными из цельного куска камня. В Левантии «сян» – это название крошечного степного цветка, поэтому я ожидал увидеть нечто прекрасное, а не мрачную неприступную крепость. Даже раскинувшийся у подножия замка город походил на устремившийся к океану камнепад.

Императрица Мико не остановилась полюбоваться видом, а продолжила путь к городским воротам с той же непреклонной решимостью, которая не покидала ее с тех пор, как умер ее телохранитель. Мы могли лишь заставлять ее останавливаться на отдых каждую ночь, хотя бы ради лошадей.

– Нам нужно остановиться здесь, – сказал Тор, когда стены приблизились. Тонкие золотые лучи подсвечивали замок сзади. – Она может продолжить путь в одиночестве.

Он спорил со мной всю дорогу. Она не наша императрица. Я должен служить собственному народу. Это пустая трата времени, мы погибнем, если не будем осторожными. Он был прав, но меня подстегивало чувство вины. Если бы я обнажил ее меч. Если бы я сражался. Если бы я встал на пути своих соплеменников, ее спутник мог бы остаться в живых, и ей не требовалась бы наша защита. Но я этого не сделал, и он мертв. Теперь я должен исполнить его задачу и проводить ее в безопасное место. Этого требовала не только честь, но и совесть.

Тор это знал, и, чтобы не повторяться, я просто сказал:

– Я не уеду без Дзиньзо.

И последовал за императрицей сквозь морось.

Дождь преследовал нас всю дорогу. Он промочил все – короткую щетку моих волос, одежду, кожу. Даже седло хлюпало. Я начал мечтать о засушливом, раскаленном лете родины, когда жажда наполняла даже воздух. Тогда сухая одежда не натирала тело до крови.

Ворота Сяна были открыты, и люди входили и выходили, будто нет никакой войны. Даже крестьяне в болотистых полях следили за нашим передвижением с любопытством, а не страхом, больше интересуясь одинокой кисианкой, с которой мы ехали. Кажется, разрушения, которые мы нанесли по воле наших чилтейских хозяев, не коснулись здешних мест.

Тор считал, что императрица едет сюда с опаской, но с виду все было благополучно. В воротах нас не встретили солдаты, только любопытные взгляды и нарастающий шепот.

Сян казался большим городом, но лишь маленькая его часть была зажата между внешней стеной и замком, оставшаяся скатывалась по склону к гавани, полной кораблей. Я мельком разглядел ее в промежутке между домами, когда императрица Мико пробиралась по узким улочкам. Воздух был наполнен солью и криками чаек.

– Нам нужно уйти, – снова сказал Тор, подъехав поближе ко мне, когда впереди появились ворота замка. – Можем забрать Дзиньзо, и пусть остаток пути она идет пешком. Нам нужно вернуться к своим, не стоит рисковать, отправляясь дальше.

– Это все равно что, перерезав шею, оставить голову болтаться на тоненькой полоске кожи.

– Да, но…

– Ты должен серьезно относиться к каждому слову нашего кодекса чести. Она спасла мне жизнь, мы перед ней в долгу.

Впереди нависали ворота замка, от непрекращающегося дождя дерево потемнело почти дочерна.

– Я и отношусь серьезно, но беспокоюсь, – сказал Тор, не глядя на меня. – Боюсь, нам здесь будут рады меньше, чем ей.

– Да, но у них нет причин желать нам зла за то, что мы защищаем их императрицу. Нам нужно проводить ее в безопасное место и раздобыть какие-нибудь припасы, и можем отправляться восвояси. Если хочешь, можешь вернуться, я встречу тебя за воротами, когда закончу.

Тор не стал спорить, но и не повернул назад. Копыта наших лошадей стучали в унисон, пока императрица не остановилась перед воротами.

Кто-то окликнул ее, и она отозвалась, выпрямившись и задрав подбородок, и в каждом слове звучала гордость. Я держался на достаточном расстоянии, а Тор притаился позади меня, но часовой на стене все равно указал на нас и заговорил снова. Она задрала подбородок еще выше, но, что бы она ни ответила, этого оказалось достаточно, ибо больше вопросов не последовало.

Прошло несколько минут. Лошади беспокоились, но императрица Мико просто сидела и ждала, пока ворота не открылись. Не обернувшись на нас, она направила Дзиньзо вперед.

На другой стороне нас встретила открытая полоса травы, через которую скакала пара лошадей, выехавшая из еще одних ворот, вделанных в еще одну стену. Тор снова прошипел свое предупреждение, но я не ответил. Императрица не замедлила ход. Она прямо сидела в седле Дзиньзо и вела его уверенным шагом, бросая вызов приближающимся всадникам.

Встречающие замедлили шаг и остановились на полпути между внутренней и внешней стенами замка, их лошади месили грязь. Императрица Мико сделала то же самое. Из-за высоты Дзиньзо она смотрела на тяжеловооруженных мужчин сверху вниз. Они выглядели как обычные кисианские солдаты, только на кольчугах были пластины, а под кожаными доспехами на горле и руках была толстая подкладка. Отличия объяснялись погодой или лучшим снабжением? Трудно сказать. У каждого из них имелось копье, одно из которых украшал мокрый флаг, развевавшийся на резком морском ветру.

Знаменосец заговорил, и Тор вполголоса перевел.

– Он говорит, что он капитан Нагаи из четырнадцатого батальона герцога Бахайна. Требует, чтобы она назвалась.

В голосе Тора слышалось веселье, но императрица произнесла свое имя так четко, что ему не пришлось переводить.

– Она потребовала встречи с герцогом, – продолжил он и, когда капитан ответил, перевел: – Герцога здесь нет. Но есть его сын Эдо Бахайн. Достаточно ли это близкий союзник, чтобы оставить ее с ним? Можно нам наконец уйти сейчас, пока еще можем выбраться?

Словно привлеченный его уговорами, второй солдат указал на нас и что-то произнес. Императрица быстро и резко ответила.

– Говорит, что берет на себя ответственность за наши действия. Не уверен, что понимаю, что это значит, но мне это не нравится. Давай же, Рах, мы сделали то, что хотели, пора убираться отсюда.

Прием оказался не таким дружеским, как я надеялся. Ни улыбок, ни облегчения оттого, что их императрица жива. Кисианцы и в лучшие времена выглядели холодными, но спокойствие, которое пытались продемонстрировать эти люди, не разделяли их нервные лошади.

Прежде чем я успел повторить, что намерен остаться, пока не уверюсь в ее безопасности, Тор что-то сказал императрице. В его тоне не было ни капли почтительности. Щеки императрицы вспыхнули, и она огрызнулась в ответ. Мальчишка помрачнел.

– Она говорит, я могу идти, но если ты хочешь вернуть своего коня, тебе придется скакать с ней в замок. Она не опозорит себя, пройдя оставшийся путь пешком по грязи.

– А что сказал капитан?

– Что ему не нужны грязные варвары.

– Значит, он отпустит нас, как только мы исполним свой долг.

Тор не воспользовался возможностью уйти и поехал с нами к замку, который становился все больше и больше, пока не закрыл собой солнце. В его тени бесконечная сырость была еще холоднее.

Склон круто поднимался к открытым воротам, и императрица Мико вынудила Дзиньзо не сбавлять ход. Он никогда не любил холмы, но пронес ее наверх и сквозь каменную арку с царственным стоицизмом.

– Это плохая мысль, – сказал Тор, но мы вместе проехали через ворота, изо дня в ночь и снова в день на другой стороне.

Нас встретил пустой двор, стук копыт так отдавался эхом, что казалось, будто лошадей не пять, а сотня. Ворота с грохотом закрылись за нами.

Ни фанфар, ни торжественной встречи. Лишь один человек стоял на лестнице, торчавшей из основания замка, как сморщенный язык. На первый взгляд он выглядел как любой другой мрачный кисианский дворянин в строгих царственных шелках, но, приблизившись, я увидел, что за нами следит мальчишка не старше Тора.

– Эдо.

С улыбкой, смягчившей ее лицо, императрица спрыгнула со спины Дзиньзо. Сын герцога тоже улыбнулся, но даже полускрытая в тени замка, его улыбка выглядела натянутой.

Дружелюбные левантийцы, встретившись вновь после долгой разлуки, скорее задушат друг друга в объятиях, чем станут неловко стоять, едва обменявшись парой слов,