Хоуп продолжала безмятежно болтать в таком духе, и Мег была рада видеть, что настроение ее улучшилось.

Лорд Монтфорд лежал лицом вниз на обитой парчой софе у себя в кабинете. Его ужасно раздражал тихий настойчивый стук. В его полусонном состоянии ему казалось, что звук, доносившийся от окна, то приближался, то отдалялся. Он не мог понять, где стучат; голова его была как в тумане.

— Пошел вон, негодяй! — крикнул он, наконец, и от этого усилия голова у него затрещала еще сильнее.

Стук становился все настойчивее. Нужно открыть глаза, подумал он, и выяснить, что это за дьявол ему досаждает, но он едва мог шевельнуться. Лорд Монтфорд застонал, во рту у него пересохло, голова раскалывалась. Паршивое бренди, которое подают в игорном доме миссис Полл, стоило ему остатков трехмесячного дохода, а заодно и потери его обычно трезвого и ясного сознания. Все живо встало у него перед глазами. Так играть вчера мог только полный идиот! Когда он проиграл последнюю гинею, огонь свечей заплясал перед ним. Его друзья — тоже мне, друзья! — смеялись, видя, как он, спотыкаясь, выходит из этого притона. На свежем воздухе ему стало еще хуже. Ночной сторож, не узнав его сначала, чуть было не огрел его дубинкой.

— Милорд! — воскликнул он. — Да это вы?

— Найди мне наемную карету, — простонал Монтфорд.

Когда сторож уже захлопывал дверцу, он, высунувшись в окошко, сказал:

— Благодарствую, приятель. Ты мне оказал большую услугу. — Лорд Монтфорд полез было в карман, но, ничего там не обнаружив, выругался.

— Нет и фартинга заплатить тебе за твою доброту.

— Бог с вами, милорд, езжайте лучше скорее, а то и без рубашки можете остаться!

Монтфорд не помнил, как он вернулся к себе. И вот не прошло и нескольких часов, как какой-то негодяй рвется к нему в кабинет. Если это его камердинер Браун, он с него шкуру спустит!

Стук продолжался, пока ему не начало казаться, что голова у него сию минуту лопнет. Он попытался сесть, но от этого боль еще усилилась.

Теперь стук сопровождался еще и криком Монтфорд узнал голос Брауна.

— Милорд, прибыл посыльный с важным сообщением. Милорд!

Облизнув губы, Монтфорд застонал. Он старался окончательно проснуться, но эта задача была ему явно не по силам.

Когда стук возобновился с новой силой, Монтфорд уже достаточно собрался с духом, чтобы крикнуть: «Войдите!», хотя после этого головная боль стала еще мучительнее.

Камердинер вошел и, подойдя к софе, присел на корточки. Монтфорд, все еще не поднимавший головы, скосил на него глаза.

— Что тебе надо, щенок? Лучше придумай причину поважнее, а то тебе несдобровать!

Морщась, он снова закрыл глаза.

Браун говорил тихо, голос у него был серьезный.

— Милорд, прибыл посыльный из Стэйплхоупа с письмом. Похоже, речь идет о той особе, за которой вы ухаживали последнее время. Посыльный говорит, что его хозяин — Барнет его зовут — ждет ответа. Вы с ним же можете отправить.

— Стэйплхоуп? Барнет? — Мысли у Монтфорда ворочались туго. — Какой Барнет? Я не знаю никакого Барнета!

Он приподнялся на локте и взял наконец письмо из рук камердинера.

Сломав печать, он развернул его и, прежде всего, взглянул на подпись — Чарльз Бернел!

Бернел! Он сел, туман у него в голове мгновенно рассеялся. Он сообразил, что Чарльз имеет что-то сообщить ему о Маргарет. Забыв о своем самочувствии, он так резко поднялся, что кровь бросилась ему в голову.

Он быстро пробежал письмо.

— Проклятье!

Он разразился ругательствами. Камердинер, выпучив глаза, попятился к двери, чтобы в случае чего спасти свою жизнь бегством. Его хозяин редко выходил из себя, но, когда это случалось, сотрясался весь дом от подвала до чердака. Браун проскользнул в дверь и закрыл ее за собой, тяжело дыша.

Он поспешил вниз на кухню, чтобы поговорить с посыльным и узнать все новости из Шропшира. Ему было не впервой добиваться для себя кое-каких благ, выясняя заблаговременно положение дел и давая затем своему хозяину полезные советы.

Монтфорд налил себе бренди. Стоя у окна, он прочел письмо еще раз. Итак, Уортен считает, что приз завоеван, но, судя по письму, до свадьбы еще несколько дней.

Он отхлебнул бренди и, пополоскав им рог, проглотил. Ему опротивела такая жизнь. Уже несколько месяцев он испытывал нужду в деньгах, а его отношения с Маргарет Лонгвилль складывались не так, как он ожидал, не так, чтобы успокоить кредиторов. Он намеревался к этому времени уже обвенчаться с Мег, а она оказалась на редкость неуловимой.

Ему было нужно ее солидное приданое, чтобы наполнить себе карманы, но были и другие причины, по которым он желал на ней жениться. Он хотел заполучить земли, унаследованные ею от матери, и ее родственные связи с лучшими семьями в Англии. И сама она тоже его сильно привлекала, что в его глазах было равносильно любви.

Он перечитал письмо, недоверчиво покачивая головой, и что-то неодобрительно про себя буркнул. Вся эта земельная знать одинакова. Они не хотят видеть чужаков в своем кругу. Он знал, например, что сэр Уильям терпеть не мог его отца и перенес свою неприязнь на сына. Чем он заслужил от сэра Уильяма такое обхождение?

Тем, что его отец унаследовал капитал, нажитый торговлей, а не сбором арендной платы. Поэтому он никогда и не был допущен в круг близких знакомых баронета. Даже когда его отец получил титул, возвысивший его над сэром Уильямом, баронет продолжал относиться к нему с холодным вежливым безразличием.

Оставалось одно средство загладить эти обиды — Монтфорд должен жениться на дочери сэра Уильяма.

Барон сел и написал ответ на полученное письмо, где в тщательно составленных выражениях высказал намерение немедленно приехать в Стэйплхоуп. Заключительные строки ему особенно понравились:

«Вы правильно поступили, мой добрый и досточтимый друг, сообщив мне о предстоящем бракосочетании. Я был другом мисс Лонгвилль на протяжении нескольких лет, и мы во многом придерживаемся одного мнения: мне известно ее отношение к лорду Уортену. Вы, конечно, знаете, что я всегда хотел жениться на Маргарет. И надеялся когда-нибудь добиться ее руки. Как и вы, я поражен и возмущен тем, что ее принуждают к нежелательному браку. Я призвал бы Уортена к ответу за этот низкий поступок, но он мало придает значения формам поведения, признанным среди джентльменов. Это самый его недостойный поступок! Бедняжка Маргарет! Я страдаю душой за нее. Чтобы доказать ей, что друзья не покинули ее, я намерен немедленно отправиться в путь. Если я выеду четверкой, и не буду останавливаться по пути, я должен быть и Стэйплхоупе не позже субботы. Искренне ваш, Монтфорд».

Он запечатал письмо и отдал его ожидавшему посыльному.

Слуга Бернела пришпорил черного жеребца. Об одном только не упомянул лорд Монтфорд и своем письме — он и сам бы охотно похитил Маргарет, представься ему такая возможность.