Весной Маршалл направился на юг уже один. Ему нравилось путешествовать в компании, и он высоко ценил безопасность, которую обеспечивал такой способ передвижения в случае встречи с индейцами, но одиночество давало ему ощущение почти полного счастья. Ему не нужно было подстраиваться под всех и каждого, не надо было следить за тем, что он говорил, дабы ненароком не обидеть чужого человека. Он мог быть самим собой и ехать, куда ему заблагорассудится, ни у кого не спрашивая согласия.

Маршалл сохранил своих лошадей, и за зиму ему удалось кое-что заработать, так что, вкупе с тем, что у него уже было, это увеличивало степень его свободы. Плана у него не было, но Джеймс собирался добраться до Сакраменто или до Сан-Франциско, а там поговорить с людьми и попытаться лучше понять эту землю, прежде чем решить, куда держать путь. Джордж дал ему грубую карту, скопированную с карты друга, который, в свою очередь, скопировал ее с каких-то записей, где были указаны только направления. Маршалл не имел ни малейшего представления, насколько точна карта, но ничего лучшего у него не было. По его мнению, это было ничуть не хуже, чем просто следовать за солнцем – а в этом изначально заключался его план, – и он переходил вброд ручьи, пересекал долины и пустоши, пока не оказался в местности, которая с ним… заговорила.

Джеймс не мог по-другому охарактеризовать происшедшее – и тот факт, что эти труднопроходимые холмы заставили его вспомнить о глиняной хижине и бескрайней равнине, покрытой цветами, хотя окружающая местность ничем не походила на ту. Он понял, что достиг цели своего путешествия.

Но кто же привел его сюда? Господь Бог? В это Маршалл не верил. Правда, теперь он понимал, что на свете существуют силы и сущности, которые находятся за пределами его понимания. Но доказательств того, что эти силы создали человечество – как об этом написано в Библии – или что человечество их хоть сколько-нибудь заботит, не было. Ничто не говорило и о том, что эти сущности добродетельны. Джеймс знал только, что злу сверхъестественных сил может противостоять только мораль смертного человека.

Верхом на кобыле, ведя за собой остальных лошадей и вьючного мула, Маршалл медленно двигался по неглубоким каньонам предгорий. Влага от таявшего снега и дожди обеспечили буйный рост сочной зелени – между выходами скальных пород и стволами редких деревьев росли огромные кусты с красными ветками, какие ему еще не доводилось видеть в жизни. Эта плодоносная земля настолько отвечала его мечтам о Калифорнии, что Джеймсу с трудом верилось, что все это он видит в реальности. Казалось, что он попал в рай на земле, и Маршалл даже снял шляпу и улыбнулся теплому солнцу, благодарный Богу за то, что он живет.

На следующий день ранним утром Джеймс въехал в дубовую рощу, настолько прекрасную, что она выглядела как нарисованная. Двигался он достаточно быстро, чувствуя себя счастливым и полным сил. Маршалл верил, что эти места и есть цель его путешествия, что здесь ему суждено осесть навсегда, поэтому не стал доставать из седельной сумки сомнительную карту Джорджа и двигался, повинуясь своему инстинкту.

Он остановился у небольшого ручейка, чтобы напоить лошадей, и вдруг заметил движение среди листьев. Быстро, но бесшумно Маршалл снял винтовку с плеча. Вяленое мясо лося, которое он захватил еще в Орегоне, кончилось неделю назад, и помимо кролика, пойманного двумя днями ранее, и крохотной форели, которую он вытащил из ручья чуть выше по течению, мяса у него не было. Питался Джеймс исключительно ягодами и галетами, которые запивал крепким спиртным, так что мысль о том, что, может быть, ему удастся подстрелить оленя, а может быть, и завалить кабана, вызвала у него сильное слюноотделение, заставив желудок непроизвольно сжаться.

Медленно и осторожно, стараясь не наступить на сухую ветку и на сухие листья, чтобы не спугнуть животное, Маршалл двигался вперед. Впереди на прогалине что-то определенно двигалось – и если он не ошибался, не в одиночку; ему хорошо были слышны приглушенные звуки, которые издавали существа.

Вот только…

Вот только звуки эти слишком напоминали человеческие голоса.

Нахмурившись, Маршалл стал двигаться быстрее, все еще стараясь не шуметь, и наконец добрался до края прогалины. Пригнувшись ниже стены кустов, осторожно выглянул из-за листьев.

В центре поляны он увидел двух женщин, абсолютно голых, которые стояли на коленях в грязи, подняв задницы, и демонстрировали свои половые органы, как животные в период течки. Он заметил, что та, которая стояла справа, мочилась, и желтоватая струя била прямо в глину.

Что же здесь происходит? Джеймс понимал, что женщины его не заметили, поэтому остался в кустах, чувствуя тошноту и в то же время загипнотизированный этой сценой. Писающая женщина прокричала нечто похожее на стихотворение или рифмованные строки, и волосы у Джеймса на руках и на затылке тут же встали дыбом.

Колдуньи, подумал Маршалл. Он никогда не верил в подобную ерунду, но за последнее время, особенно во время путешествия в обозе, видел столько непостижимого, что не мог полностью исключить такую возможность. Более того, это показалось ему единственным логичным объяснением происходящего. Что-то в поведении женщин напоминало древние ритуалы, и он подумал, что они обращаются к высшей силе, дабы использовать ее невидимую энергию.

Теперь мочилась уже другая женщина, и ее струя била в другом направлении. Первая же женщина опустила лицо в глину и стала тереться о нее щеками – Маршалл с отвращением скривился, догадавшись, почему глина влажная.

– Джек Проворный! – декламировала вторая женщина. – Шустрый Джек! Сунь в меня свой грязный хер!

Джеймс хорошо ее слышал, и ему показалось, что в ее голосе звучит отчаяние, смешанное с решительностью. Она явно кричала для того, чтобы ее услышали, но кто или что, было непонятно. Маршалл невольно оглянулся, чтобы убедиться, что он здесь один.

Так оно и было.

– Их нет! – всхлипнула первая женщина, поднимая голову.

– Они не каждый раз приходят, – успокаивающе сказала другая и вдавилась лицом в грязь, как будто решила завершить ритуал, несмотря ни на что.

– Но я хочу ребенка!

Ребенка? Замешательство превратилось в полное смятение, и Маршалл вышел из кустов, твердо решив выяснить, что же здесь происходит.

– Послушайте! – крикнул он.

Испуганные и запаниковавшие женщины, увидев его, с криками бросились бежать. Грязные и босые, они помчались к противоположной стороне прогалины. И не остановились, чтобы захватить одежду, потому что никакой одежды не было. Голыми они здесь появились и голыми отсюда умчались. Маршаллу показалось, что это их обычный вид. Кожа у них была светлая, и он задумался, не были ли это представительницы каких-то неизвестных аборигенов, которые населяют Калифорнию. Не индейцев, не африканцев, а чего-то совершенно нового.

Но говорили они по-английски.

Никакого объяснения тому, что он видел, Маршалл придумать не мог. Ему не приходило в голову ничего, что имело хотя бы малейший смысл. Он решил было двинуться вслед за женщинами, но, исходя из опыта своих путешествий, подумал, что это может оказаться опасным. Джеймс боялся, что женщины могут его куда-нибудь завести, поэтому быстро вернулся по своим же следам к лошадям и демонстративно отправился в противоположном направлении.