Здесь все выглядело еще более убого, чем в меблированных комнатах Харта, где он однажды ночевал: большое, вытянутое в длину помещение с голыми дощатыми стенами на втором этаже, куда приходилось взбираться по ветхой деревянной лестнице. Вместо кроватей — провисшие полосы изодранной мешковины на длинных толстых веревках, протянутых через всю комнату. На другом конце — грязная кухня, где в облаках прогорклого чада толпились какие-то оборванцы, вооруженные сковородками и банками из-под консервов; они орудовали локтями и толкались, прокладывая себе дорогу к плите.

Поглядев на эту толпу, Пол, не раздеваясь, повалился на койку и натянул на себя изношенное серое одеяло.

— Не хочешь ли пообедать, приятель?

Пол обернулся. На соседней койке, опираясь на локоть, полулежал маленький человечек с забавной морщинистой физиономией; перед ним стоймя стояли два замызганных бумажных кулька. Одет он был в обтрепанное пальто, грязные прохудившиеся парусиновые туфли, из которых торчали лоскуты бурой оберточной бумаги и какого-то тряпья, да еще на шее у него был повязан клетчатый шарф. Его маленькие блестящие, как бусинки, глаза впились в Пола, а костлявые пальцы, быстро сунувшись в один кулек, вытаскивали оттуда «чинарик», разминали его и тут же ссыпали табачную крошку в другой — сноровку в этом деле он проявлял исключительную.

— Я, приятель, могу состряпать обед на двоих, если, конечно, у тебя найдется из чего стряпать.

— Очень сожалею, — отвечал Пол, — но я немного перекусил, прежде чем прийти сюда.

— Эх, и счастливчик же ты, приятель. Я лично мог бы сожрать быка, — добавил он, осклабившись, — с рогами и всем прочим.

Покончив со своим занятием, он завязал уже полный кулек и бережно убрал его под рубашку, а из остатков скрутил папиросу и заложил ее за ухо. Затем он встал, маленький, юркий, окинул Пола понимающим взглядом, кивнул в сторону надписи «курить запрещается» и весело проследовал в отхожее место.

Когда он опять улегся, Пол повернулся к нему.

— Я ищу Кэслза. Вы случайно не знаете такого?

— Чарли Кэслза? Конечно, его все знают.

— Где мне его найти?

— Сейчас его нет в городе. Уехал, верно, по делам. Вернется через несколько деньков. Если опять не влипнет. Погоди, я тебе свистну, когда он объявится. — Он многозначительно помолчал. — Ты знаешь, кто он есть?

Пол отрицательно покачал головой.

— Нет.

Его сосед нервно расхохотался.

— Ну, так узнаешь, приятель.

— Скажите мне… — начал Пол.

— Отчего же не сказать. — Маленький человек пожал плечами. — Прожженная бестия, пробы ставить некуда… И на скачках мухлюет и на бегах… а в свободное время скупает краденое. Много лет просидел в тюрьме. За грабежи, за насилие и за другие хорошие дела… Сейчас его после отсидки выпустили на поруки. Можно сказать, кадровый каторжник. Он когда-то был человек самостоятельный, ну, а теперь скатился на самое дно.

— Понимаю, — сказал Пол. — А в какой тюрьме он сидел?

— В Каменной Степи.

У Пола перехватило дыхание.

Меж тем шум в спальном помещении все возрастал — крики, ругань, взрывы хохота. Кто-то заиграл на губной гармошке. Относительная тишина водворилась лишь около полуночи. Пол уснул беспокойным сном.

В шесть часов утра происходила побудка. Делалось это очень просто: один из канатов отвязывали и парусиновые койки сами собой падали. Тех, что продолжали спать, свалившись на пол, живо приводил в чувство сапог хозяина. Когда их всех спровадили на улицу, в холодную мглу раннего утра, ночной сосед, не отстававший от Пола, указал ему на близлежащую закусочную; стоя в очереди, он притопывал ногами в драных теннисных туфлях, поплевывал на свои красные руки, и с лица его не сходило комическое выражение ожидания.

— А как насчет кружки горяченького? Может, ты раскошелишься? У меня в кармане только блоха на аркане.

Разменяв один из своих последних шиллингов, Пол взял для него чашку кофе и булочку.

Имя его было Джерри. Джерри Ишак прозвали его приятели. Ухмыляясь так, что все его лицо пошло морщинами, он отрекомендовался специалистом-попрошайкой. Уже много лет он не имел постоянной работы, но зато знал, где и как можно добыть себе чего-нибудь на пропитание.

— В основном я «окурочник», — объявил он и для пояснения добавил, что собирает окурки по помойкам, а затем продает смешанную табачную крошку по три шиллинга шестьдесят пенсов за фунт; в плохую погоду дела у него, конечно, идут неважно, и сегодня, например, он решил немножко подработать в качестве сандвичмена. И тут же предложил Полу отправиться вместе с ним.

Пол хотел было отказаться. «Но почему бы, собственно, и не пойти?» — подумал он. Чтобы разыскать Кэслза, надо дружить с этим чудаком. Да и полиция не станет его разыскивать здесь, в трущобах. В кармане у него почти пусто, а перебиваться как-то надо. И вместе с Джерри он зашагал в направлении Дьюкс-роу.

У входа в проулок, который вел к развалинам замкового двора, украшенным вывеской «Лэйнзская рекламная компания», они стали в хвост очереди, состоящей сплошь из мужчин и выстроившейся вдоль деревянного забора. Через час с небольшим ворота открылись, впустив первых двадцать человек, среди них Пола и его нового товарища.

Во дворе стояли выстроенные в ряд рекламные щиты со свеженаклеенными красно-желтыми афишами театра «Палас». Пол сделал то же, что делали другие: подошел к одному из щитов, поднял его на плечи и двинулся обратно к воротам. За воротами вся шеренга перестроилась, и Пол поплелся за Джерри Ишаком.

Весь день напролет это шествие, извиваясь, ползло по наиболее оживленным кварталам города. Тяжелые щиты проявляли упорную тенденцию дубасить по спине тех, кто их нес. Но к пяти часам они вернулись на Дьюкс-роу, где каждый получил по два шиллинга и девять пенсов за свой труд. Когда Пол и Джерри вышли из ворот, последний заметил:

— Теперь можно и подкормиться. — И, радостно улыбаясь, потащил Пола в ближайшую столовку.

Всю эту неделю изо дня в день Пол носил щиты с афишами. Это была унизительная работа — для того чтобы сандвичмены привлекали больше внимания, им полагалось надевать на себя что-нибудь старомодное и дурацкое: однажды Пола, как, впрочем, и других, отправили «на прогулку» в измятых цилиндрах. Около полудня, шествуя по Уэйр-стрит, он заметил идущую навстречу Нэнси Уилсон, одну из продавщиц в «Бонанзе»… Он быстро опустил голову, но она успела его узнать; недоумение и ужас отразились на ее лице.

Полу было все равно. На деньги, которые ему платили, он кое-как существовал: девять пенсов шли в уплату за ночлег, остаток расходовался на покупку съестных припасов. Поскольку пища, приготовленная на кухне в ночлежке, обходилась дешевле, Пол, по совету Джерри, купил у хозяина заведения подержанную сковородку. Самое дешевое мясо, если поджарить его с луком, право же, служило сытным ужином.