Любопытных деталей в его истории хватало. Во-первых, он прекратил дальние поездки примерно за два месяца до знакомства с Яной. Во-вторых, его приятели отмечали, что он стал каким-то странным. Не кардинально изменился, нет, до такого не дошло. Но появилась нервозность, ранее ему несвойственная. Это списали на проблемы, с которыми столкнулась фирма его отца, но Полина сомневалась, что бизнес имеет к этому хоть какое-то отношение. Не тот Вадим был человек, чтобы так переживать из-за дел!

Она не могла отследить его точный график. Он жил один, и пока что Полина не знала, что он делал, когда не работал и не мелькал на вечеринках. Получался довольно большой промежуток времени! Вадим как будто исчезал… Не факт, что происходило нечто подозрительное, просто требовалось больше данных.

За ними Полина и пришла в элитный ночной клуб, где Вадим часто бывал до знакомства с Яной. С одной стороны, это место ее раздражало. Очень шумно, темно и душно, полуголые девицы трутся намасленными телесами обо всех подряд, а в воздухе, кажется, то и дело мелькают белые облака наркотиков. С другой — Полина видела, что это не сельская тусовка, все, кто пришел в клуб, одеты очень дорого. Даже те девицы, что пришли сюда стрелять глазами в поисках неженатых мужчин, раскошелились на приличный наряд. Да что там, профессиональные проститутки — и те выдают себя не одеждой, а поведением!

Полина была рада отметить, что она не теряется в этой пестрой толпе. Она умела уверенно держаться на шпильках, золотистое платье было коротким, но не слишком, и мерцало даже в полумраке, а на природные данные она никогда не жаловалась.

Ей уделяли внимание с первых шагов в клуб. Она всем отказывала и лишь усилием воли сдерживала брезгливость. Да, эти богачи умеют заливаться соловьями. Но о честности им и мечтать не приходится! Лева — другое дело. В нем можно не сомневаться, а комплименты ей и не нужны особо, она и так знает, что красавица.

Привлекательная внешность упрощала общение с теми, кто мог дать ей нужные ответы. Правда, пока серьезных результатов это не приносило. Вадима здесь видели, помнили, но ничего особенного сказать о нем не могли. Приходил, танцевал, клеил телочек. Потом вдруг исчез. Мог ли он вдруг влюбиться до потери памяти? Вадим Довлатов? Вы с кем-то его путаете, девушка!

Лучше всех его помнили проститутки. Романтиком его не мог назвать никто.

Вроде как результат, но какой-то невпечатляющий. С самого начала было понятно, что на Вадима кто-то сильно повлиял. Полине нужно было знать, кто и как это сделал.

Она промучилась в клубе больше четырех часов. Иногда танцевала, чтобы ее расспросы не выглядели такими очевидными, но в основном общалась. Теперь даже ее силы были на пределе, да и клубная публика казалась все менее вменяемой.

Полина собиралась направиться к выходу, когда кто-то схватил ее за запястье и ловко развернул.

— Потанцуем, красавица?

Ее внезапный партнер был из тех, кому хочется сразу отказать — а смелости не хватает. Тип был невысоким, но спортивным и более органично смотрелся бы на соревнованиях по вольной борьбе, а не здесь. Впрочем, одет он был так же дорого, как и остальные, и незваным гостем не выглядел. Плюс был абсолютно трезв, а это внушало определенное уважение.

Он закружил ее и вывел на танцпол до того, как она успела хоть что-то сказать. Полине пришлось подыграть ему, хотя ноги уже болели от каблуков и прижиматься в окружении обкуренной толпы было неприятно.

— Не видел тебя здесь раньше, — заметил он.

— Я не приходила.

— Ты спрашивала насчет Вадима. Девушка его, что ли?

— Бывшая, — мгновенно соврала Полина, ухватившись за поданную им подсказку. — Он меня бросил, чтобы сразу жениться на какой-то шлюхе. Заливал о любви, что его там накрыло с головой и прочий бред. А я вот пытаюсь понять, зачем ему это было нужно.

— Расспрашивая о нем в клубе?

— Среди прочего!

— А врешь ты вдохновенно, — кивнул он. — Артистично, я бы сказал. Но сюжетно совершенно неграмотно.

Его слова напугали ее, и в глазах собеседника было что-то такое, от чего сердце болезненно сжималось. Теперь Полина понимала, что чувствует мелкий зверек, который оказался перед клыками хищника.

Она хотела изобразить возмущение, вырваться и уйти, но он не позволил ей. Полина почувствовала холодное прикосновение к животу и от ужаса замерла на месте, не в силах даже дышать. Лезвие было прижато к самой коже! А значит, оно достаточно острое, чтобы распороть свободно висевшую ткань платья.

— Сообразительная. Теперь слушай меня внимательно и не перебивай. Иначе я тебя убью.

— Вы не посмеете, — пролепетала она.

— Надо же, какое уважение сразу в голосе появилось! Посмею. Мне достаточно чиркануть один раз и отступить, а ты будешь стоять здесь и смотреть, как твои кишки вываливаются тебе на ноги. Знаешь, как красиво будет в здешнем мерцании огней? А потом на кучу собственных внутренностей и грохнешься. Не самый приятный конец для такой куколки, как ты, не так ли?

Его слова обжигали, потому что Полина чувствовала: он сделает это. Плевать ему на толпу, свидетелей, камеры и прочие обстоятельства. Если возникнет необходимость, он ее тут вскроет, как поросенка, и бросит умирать.

В этом был какой-то жестокий цинизм. Полина, понимая всю опасность профессии журналиста, старалась избегать откровенно рискованных ситуаций. Возвращаясь откуда-то поздно, она брала такси, не ходила одна по паркам и промышленным зонам, не сворачивала в темные подворотни.

А это все и не понадобилось! Вот она в клубе, окруженная десятками людей, они так близко, что и кричать не надо, достаточно просто сказать, что ей нужна помощь! Парадокс заключается в том, что даже при этой близости они ничего не смогут сделать. Пока до их отуманенного наркотиками и алкоголем мозга дойдет, что происходит, сбудутся жуткие предсказания незнакомца — она будет лежать в луже собственной крови.

Людей, которые умеют убивать, Полина чувствовала инстинктивно. Это был один из них.

— Что вам от меня нужно?

Она предполагала, что однажды кто-то совершит покушение на ее жизнь. Если становишься серьезным журналистом, это неизбежно! Но в своих фантазиях Полина всегда проходила эти испытания с честью: она разговаривала с преступниками уверенно и презрительно, им не удавалось запугать ее.

Жизнь — не фантазия. Лезвие у ее живота очень хорошо напоминало об этом. Голос Полины дрожал, а на глаза в любой момент готовы были навернуться слезы. Оказалось, что не такой уж она крутой и непробиваемый профессионал. И смерти она боится, как все.

— Пока только предупредить, — рассмеялся он. — Расслабься, куколка, трясешься вся! Я не убью тебя, если не будешь дергаться. Видишь? Я тебе все честно говорю. Ты должна перестать собирать информацию о Довлатове и его невесте. Усекла? Если ты снова попытаешься дурить, твоя судьба будет намного печальней, чем сегодня.