— Ты прочитал мое письмо? — застенчиво отпрянула я и сразу же задала второй вопрос: — А как тебе удалось сигануть с балкона и не разбиться?

— Да запросто! Делов — то куча… — Анисимов повел плечами, набивая себе цену. — Подтянулся на руках, опустился на перила балкона второго этажа, слез с них. А уже потом, побалансировав, спрыгнул на землю, во двор. Я как — никак в десанте служил!..

Анисимов бравировал, и все — таки я чувствовала исходившее от него напряжение, похожее на электрическое силовое поле. Он прошел в комнату, оживился при виде нетронутого, остывшего завтрака и накинулся на успевшие зачерстветь тосты, растаявшее масло, заветренный сыр и колбасу. Ел, уставившись в телевизор, транслировавший рекламу пива.

— Слушай, у нас пива нет?

— Нет. — Меня несколько покоробило местоимение «у нас».

— А водка есть?

— Да, кажется, осталась.

— Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах, — воодушевился Саня и пошел на кухню. А вернувшись, возмутился: почему водки так мало, с кем я ее выпила? И почему на столе две кофейные чашки вместо одной?!

— Ты считаешь, мне следует перед тобой отчитываться? — огрызнулась я.

— А как иначе? Ведь ты — моя невеста, — невозмутимо заявил он, продолжая утолять голод. Было непонятно, пошутил он или сказал всерьез. — Кстати, Юленция, ты похудела и побледнела, прямо совсем осунулась. Неужели так шибко скучала по мне?

— Санчо — ты дебил! — рявкнула я. — Я осунулась из — за того, что почти два дня просидела взаперти, в сыром и темном подвале. И чуть не погибла от зубов крыс и мышей!

Выкладывая подробности плена в притоне Ярцевых, я изрядно разнервничалась, заново переживая унижение и стыд от обмана Алины. Но Санька и не подумал сострадать мне.

— Все к тебе какие — то левые мужики вяжутся, — упрекнул он, наевшись до отвала и подчистую опустошив все тарелки. — Откуда свалился этот Андрей Казимирович?

— Андрей — не левый, он самый лучший мужчина из всех, кто мне известен! — отрезала я.

— Ты что, влюбилась?

— Может, и влюбилась… А что, заметно?

— Ну, ты… Как после этого верить вам, девчонкам?! «Сашенька, родненький», — опять процитировал Анисимов мое электронное послание и принялся расстегивать рубашку. — Подвинься — ка!..

Я не шевельнулась. Но Санчо, раздевшись до трусов, запрыгнул под одеяло; разлегся, прижался и заставил меня сквозь ткань платья ощутить жар его сильного, переполненного желанием тела.

— Эй, парень, чего это тебя растащило! — оттолкнула я его, упершись ладонями в грудь.

— Куда тянуть? Чего смеяться? — улыбнулся Саша. — Пора начинать нормальную семейную жизнь! — Над моим лицом нависла его волглая, густо поросшая рыжеватым волосом подмышка, и, хотя насморк не позволял различать запахи, мне опять почудился смрад застарелого пота.

— Отстань! — вывернулась я из его объятий и отползла на край дивана.

— Почему отстань? Имею полное жениховское право!.. Или я, как честный человек, не посватался к тебе перед Богом и людьми?

— Ты посватался? — вскричала я, вытаращив на Сашу глаза, как героиня немого кино.

У Александра Анисимова, наоборот, веки налились тяжестью и смыкались от усталости и сытости. Он оставил посягательства на мою девичью честь, зевнул, повернулся на бок и стал умиротворенно посапывать. Напрасно я старалась растолкать его и выпытывала, кому он продал компрометирующие Аллу Крымову снимки.

— Да все нормально, Юленция… снимки слил посреднику… тому информационному агентству, которое… — Санчо запнулся и на полуслове захрапел.

— Погоди, не спи! Скажи, за сколько ты их продал? — трясла я его увесистую, шершавую длань.

— Не беспокойся, — хмыкнул он, — на свадьбу бабок хватит…

— Прекрати морочить меня своей свадьбой! — Я решила все выяснить до конца. — Храпишь и не знаешь, что Крымовы намерены подать в суд и потребовать двести пятьдесят тысяч евро за возмещение морального ущерба!

— А этого они не хотят? — Он составил пальцы кукишем и сунул их мне на обозрение.

Я и не успела оскорбиться, как Сашка стремительно перевернулся к стене и окончательно погрузился в беспробудный, богатырский сон.

«Самонадеянный, как надутый индюк! Беспечный, как ребенок! — мысленно комментировала я поведение этого храпяще — свистяще — смердящего существа и рассматривала его крепкое тело, осуждая себя: — Поздравляю, Малиновская, с кем тебя угораздило связаться!»

Покоя опять как не бывало. Чтобы чем — то заняться, я убрала посуду со стола, вымыла ее, расставила тарелки и чашки в ячейки сушилки, потом направилась в ванную. Постаралась отмыться от переживаний под душем, тщательно вытерлась и закрепила успехи, намазавшись кремами и гелями от целлюлита с головы до пят, и воткнула штепсель стайлера в розетку. Есть у меня такое приспособление с тремя насадками, позволяющее укладывать прядки хоть мелкими завитушками, хоть крупными кудрями. Это всепоглощающее, безумно увлекательное занятие!.. От него меня отвлекало только грязное белье, вываленное из бачка: ноги в нем постоянно путались, я оступалась. Перед тем как приступить к упражнениям по части макияжа, я рассортировала бельишко на белое и цветное и отправила одну партию бултыхаться в стиральной машине. Обожаю свою «Вятку — автомат»!.. В ней столько энергии, столько энтузиазма!.. Будь у меня хоть сотая часть ее сил, я бы охмурила какого — нибудь завалявшегося холостяка — бизнесмена и более ни о чем бы не тужила!.. Но моих тщедушных сил и не самой изощренной сноровки достало лишь на то, чтобы покрыть лицо компактной пудрой, наложить румяна на скулы и накрасить губы. Только я вытащила кисточку из тюбика с тушью от «Эсти Лаудер», самого ценного экспоната в моей косметической коллекции, как в прихожей раздался звонок.

Ткач, догадалась я и испугалась. Что же делать? Куда девать Саньку Анисимова?!

— Андрей, ты? — спросила, не открывая двери, поскольку находилась неглиже.

— Я, Юленька, радость моя! — с чувством отозвался Ткач.

— Андрюша, пожалуйста, будь добр, погоди минуточку, я раздета…

Я заметалась, схватила рваные, бездарные кроссовки фотографа и запихнула их в бак с бельем. Туда же отправила его куртку, джинсы и рубашку. Часы неумолимо тикали, сердце стучало учащенно. Достала из шкафа первое попавшееся платье — черное, вечернее, расшитое пайетками, и натянула его. До сего дня я надевала это сокровище стоимостью в мою месячную зарплату единственный раз: на корпоративную вечеринку, устроенную в греческом ресторане «Калипсо» накануне прошлого Нового года. Купила платье в салоне Marina Rinaldi, поскольку в других бутиках ничего подходящего моего размера не нашлось. И что толку? Даже потанцевать было не с кем, ведь в нашем офисе, как я уже сообщала, работают только девушки…

Андрей Казимирович за дверью стал проявлять нетерпение: покашлял, давая понять, что его ожидание слишком затянулось.