– Теперь танцы! – провозгласил нараспев Ланс и взмахнул рукой.

Ближайшая стена отодвинулась, образовала круглую комнату, пол покрылся синими и белыми полосами. Водяники встали в ряд, выкинули пару забавных коленец и стали размахивать ногами, то приближаясь к краю разрисованного пола, то удаляясь от него. Танец сильно походил на кельтскую разножку.

Плясун из меня неважный, и я с неохотой встал в ряд и попытался копировать движения соседних танцоров. Получалось так себе, но я не сдавался и в какой-то момент все-таки попал в общий ритм. Как только это заметили водяники, они взвинтили темп. Я с трудом, но подтянулся, тогда они стали танцевать еще быстрее: туфли с пряжками так и замелькали, постепенно смазываясь в лихом переплясе. Я ускорил ощущение времени и продолжал оставаться в мерно движущемся строю.

Так продолжалось некоторое время, пока до меня не начало доходить послание, скрытое в нехитрых на первый взгляд движениях. Ряд танцоров изображал набегающую на берег волну. Неподвижные плечи и голова олицетворяли спокойствие и величавость водной глади, а бешено работающие ноги – скрытую жизнь морских обитателей и подводных течений. Потом мы как единый слаженный организм выбросили вверх руки и пошли на приступ земной тверди уже быстрее, приступили к «берегу» и обрушили принесенные массы воды на «преграду», опустив руки, откатились назад, и снова, и снова, и снова…

Казалось, танцу не будет конца, но я совершенно не устал, напротив, почувствовал прилив сил, мне захотелось просторов, невиданных доселе земель, ярких и прекрасных. И… почувствовал воду вокруг, в земле, в себе, в парнях рядом, в небесах. Она была повсюду, искрящаяся, освежающая, обжигающе желанная. Ощутил ее огромную силу, которая то дремлет, то взрывается ужасающей мощью, ее нежность и даже ранимость, ее неисчерпаемую выносливость и терпение, ее гнев и неуступчивость. И еще я понял, что я ее часть, часть ее народа, я – водяник, как Ланс и Кенни, как Нор и Сомон и еще тысячи и тысячи, почувствовал безграничное счастье. Я поднялся к грозовым тучам и сквозь землю дождем опустился к подземным озерам и рекам. Я стал таким огромным, что Уат показался мне малышом, забавным и незлым трудягой, который всасывал в себя темные пятна странной жидкости и размывал, переваривал их в чистейшую влагу. И в этот момент я готов уже был понять что-то очень важное, но голос Ланса вернул меня на полосатый пол паба, где я остался танцевать в одиночестве, а мой народ смотрел на меня во все глаза. Они не стали хлопать меня по спине и орать, как у них заведено. В них ощущались торжественность и благоговение.

– Туманные феи! Вот это был танец! – восхищенно сказал Ланс Озерный. – Лет сто так не плясали! Привет тебе, Василий Тримайло, а среди своего народа ты будешь зваться Васси Танцор!

Болтун раздал кружки с пивом, все восславили нового водяника, поздравили и предложили еще выпить по кружке. Я вежливо отказался, пора и честь знать, правда, если честно, уходить не хотелось. После всего, что сегодня случилось, эти веселые ребята были мне как родные.

– Знаю, среди людей у тебя дела, – грустно сказал Ланс, – но ты заглядывай к нам, не забывай. Возле любого ручья или речушки, озера или пруда просто позови – и мы откликнемся. А на прощание прими подарки, так положено. Болтун! Тащи людскую бумагу, она Танцору пригодится. Я думаю, никто возражать не будет, если я Васси водяному удару обучу.

Никто не возражал, напротив, все горячо приветствовали эту идею.

– Так, слушай, Васси, – продолжил Озерный, – ты теперь один из нас. Живая вода за правду, а мы за воду, и мы – вода. Если замыслил недоброе, вода тебя слушать не станет, ни силы, ни помощи не даст. Как воду спрашивать, ты поймешь в миг крайней нужды. И водяной удар, или удар Гидры, еще его называют гидроударом, кому как нравится, отзывается на мысль. Ты просто думай, а вода тела отзовется. Попробуем?

– Давай! – с легким недоверием согласился я, уж больно все просто.

Встали мы с Лансом в позицию, я подумал, что бью его апперкотом снизу. Ничего не произошло.

– Ты настройся, почувствуй воду руки, подумай о том, что где-то я был не прав, разозлись, – инструктировал Ланс.

Я настроился, подумал о том, как он меня задерживает, а дел полно, о том, что Трегуз с Селезнем там места себе не находят. И снова попробовал ударить, и с тем же эффектом – нулевым.

– А, понятно, разозлиться не можешь, ну от этого лекарство есть! – ухмыльнулся Ланс, и я почувствовал резкую тошнотворную боль в животе, согнулся пополам и заприседал, чтобы воздух вернулся в легкие. Ланс, зараза, саданул под дых, ну держись, зеленый!

Я распрямился, восстановил дыхание и приказал двойку, левой-правой в голову, от правой Ланс ушел, а вот левая попала. Рук своих я не видел, но голова водяника дернулась, и на правой скуле появилась ссадина. Ланс поднял руки:

– Все-все, молодец, вижу, понял.

– Спасибо за науку, а другим показать гидроудар можно? – поинтересовался я.

– Показать можно, но они не поймут, для гидроудара водяником стать нужно, – ответил Ланс.

– Ты обещал сказать, где Лех, – напомнил я.

– Немой, твой дружок, у эльфов, в гостях, – ответил Лех. – где точно, сказать не могу, лесовики с нами в родстве. Так что сам ищи их деревню, они нас просили схроны их не открывать. И помни, эльфы зла никому не сделают. Если ты им или лесу вредить не станешь – значит, договоритесь. А с тем, который в камнях, держи ухо востро, хороший человек с темной магией баловаться не станет. Болтун, налей на посошок, гость торопится.

Выпили по последней, водяники меня обняли на прощание, и паб исчез. Оказался я возле своего коня, в поле. Трегуз и Селезень смотрели на землю там, где водяники только что стояли, а из моих рук выпала булава. Выходит, я вернулся в тот момент, когда наша встреча с водяниками только начиналась. Чудеса!

Уат развернулся и пополз в туман.

– Ушли, странно, – удивился Трегуз, – а ведь должны были тебя, Тримайло, в водяника превратить и забрать.

– А что, такое часто происходит? – поинтересовался я.

– Сам не видел, врать не буду, но Пострел и Кряква из младшей дружины вот так же пропали. Раньше весны не возвратятся, до Африки путь неблизкий. Везучий ты, Васька. Ну да ладно, что делать-то будем? – ответил Трегуз.

– Давай до Косматкиного дома дойдем, повечеряем да спать. А завтра в лес нам надо, эльфов искать, – предложил я.

Трегуз заржал:

– Ага, вот вчерашний день найдем, а там и эльфы, глядишь, нас ждут! В лесу эльфов искать, что иголку в стоге сена, они, если сами захотят, найдутся, только встретиться с ними, так же как с водяниками – разойдешься добром – хорошо, а не разойдешься – кустом станешь или, там, осиной какой-нибудь. Да и с чего ты взял, что эльфы знают, где Лех?

– Точно знаю, – ответил я, решил про то, что у меня с водяниками вышло, помалкивать, – видение мне было: Лех у эльфов!