Блайт села за свой стол.

– Как ты себя чувствуешь?

Он пожал плечами.

– Что ты такое захватывающее читаешь?

Наконец он поднял глаза:

– Искал информацию о Джулиане Хантере. Не все отзывы о нем такие уж блестящие. Я ему не доверяю.

– Перестань, Гэбриел, ни у одного человека, ни у одной организации не бывает так, чтобы отзывы были только положительные. Ты и сам это прекрасно знаешь.

Она еще не была готова признаться, что обращалась к Джиму Фэллоу, несмотря на желание сказать сыну, что детектив не нашел в биографии Джулиана ничего сомнительного.

– Почему она пыталась покончить с собой? Не от него ли она сбежала?

Блайт вздохнула:

– Никто же не знает, когда это произошло. Может, задолго до встречи с Джулианом.

Гэбриел захлопнул крышку ноутбука и покачал головой:

– Я слышу напряжение в ее голосе, когда говорю с ней. Что, если она не все мне рассказывает и только притворяется, что все хорошо? Может, мне стоит поехать в Бостон и увидеть все своими глазами.

– Нет, – сказала она с такой яростью, что Гэбриел удивленно вздрогнул. – Ты не можешь так поступить. У нее ребенок. Ей нужно время, чтобы все утряслось, и будет несправедливо по отношению к ней же, если ты приедешь и усложнишь ситуацию. И потом, она все время на связи с Джиджи и Эдом, и если бы они почуяли неладное, то прыгнули бы в первый же самолет и ринулись туда.

– Но…

– Никаких но, – прервала она. – Не дави на нее. Если ты ее любишь, дай ей сделать то, что должно. Они были женаты много лет. У них общий ребенок. Если она хочет быть с тобой, все наладится, но сейчас, как бы тебе ни было больно, ты должен оставить ее в покое.

– Это не так просто, мама.

Ее голос смягчился:

– Мне ужасно жаль тебя, мой родной, но постарайся с благодарностью вспоминать ту любовь, которая у тебя была. Возможно, ты почувствуешь ее снова – если не с Эддисон, то с кем-то другим. А если ты так любишь Эддисон, дай ей самой решить, что для нее лучше.

Он глубоко вздохнул:

– Хейли сказала то же самое. И Дарси.

Раз уж он сам упомянул ее, Блайт не могла этим не воспользоваться.

– Дарси написала мне, что успела обжиться в Лондоне. Не знала, что ты с ней встречался.

– Да, хотел повидаться, пока она не уехала. Мне всегда было тяжело, что я так резко оставил ее. Она все-таки мой друг.

Блайт обрадовалась его словам:

– Может быть, съездишь к ней, раз она там обустроилась. Тебе не повредило бы ненадолго сменить декорации.

Он пожал плечами:

– Может быть.

Блайт не сказала больше ничего. «Может быть» – это уже начало.

Ко мне пришло воспоминание! Во время третьего сеанса гипноза. Это был мой медовый месяц. Теперь я знаю, где сделана та фотография нас двоих на пляже. По дороге на Гавайи мы на пару дней остановились в Лос-Анджелесе и один из них целиком провели на пляже в Санта-Монике. Помню, как мы гуляли по берегу, держась за руки, потом вернулись в номер в «Шаттерсе» и занимались любовью под звуки набегающих волн, в соленом воздухе, проникавшем в комнату, которая для меня, убаюканной в объятиях Джулиана, была наполнена ощущением благополучия и безопасности.

Какое облегчение наконец-то самостоятельно добыть кусочек прошлого. Теперь я смотрю на Джулиана по-другому и глубоко благодарна ему за то, что он ждал и не махнул на меня рукой.

Я нахожу утешение в одиночестве будних дней, когда Джулиан на работе, а Валентина в школе. Они уходят, а я сажусь в залитой солнцем оранжерее и полчаса провожу в полном покое. Сегодня, чувствую, потребуется больше времени: я пытаюсь вспомнить другие образы тех лучезарных дней в Санта-Монике, когда я была так счастлива и влюблена. Однако ничего больше в памяти не всплывает. Все упражнения последнего месяца показали мне, что напрягать память – занятие бесполезное, поэтому решаю выйти на прогулку.

Звонит телефон. Смотрю на экран – Гэбриел. Последние несколько дней я не отвечала на его звонки, только писала в сообщении, чтобы он не тревожил меня некоторое время. И все же пора отважиться на разговор.

– Привет.

– Эдди! Я так за тебя беспокоился. Почему ты мне не перезваниваешь?

Вздыхаю. Да, я открыла в себе заново чувства к Джулиану, но любовь к Гэбриелу не умерла. Одного звука его голоса достаточно, чтобы она вспыхнула снова.

– Это очень тяжело. Мы не можем продолжать общаться. Я должна сосредоточиться на семье. Теперь это моя жизнь.

– Прошу, не отталкивай меня. Ты ведь не знаешь до сих пор, что заставило тебя уйти. А если ты была по-настоящему несчастлива? Или Джулиан не тот, кем кажется. Мне только нужно…

– Остановись. Я начала вспоминать.

Не хочу делать ему больно, но он должен знать правду.

– Я была счастлива. Думаю, я его очень любила, и хочу вернуться к этой любви.

Долгое молчание. Наконец он спрашивает дрогнувшим голосом:

– К тебе вернулась память?

– Не полностью, обрывками. Но достаточно, чтобы понимать, где мое место. Если бы все было иначе… Иди своим путем. Перестань мне звонить. Пожалуйста, забудь обо мне.

Боль накрывает меня с головой, я со всей силой сжимаю трубку. Меня словно разрывает надвое. Я все еще люблю Гэбриела, но знаю, что со временем память о жизни с Джулианом воскреснет целиком, и мои чувства к нему тоже. Как ни мучительно прощаться, это единственное правильное решение.

– Эдди, я не могу обещать тебе это. Я оставлю тебя в покое, но никогда о тебе не забуду. Если что-то случится, тебе нужно только набрать мой номер.

Мне уже не сдержать слез, едва могу говорить.

– Прости, Гэбриел, – выдавливаю из себя я и обрываю звонок.

Дрожащей рукой открываю в телефоне карточку контакта и блокирую номер Гэбриела. Беру фотоаппарат, накидываю парку и выхожу из дома. Свежий воздух и природа вокруг действуют успокаивающе. Стараюсь не думать о Гэбриеле и жить настоящим моментом. Земля уже покрыта снегом, вокруг покой и тишина. На кормушке сидят два красных кардинала. Один слетает на землю, его оперение буквально сверкает на раннем ноябрьском снегу. Поднимаю камеру, настраиваю объектив, навожу фокус на птицу. Начав щелкать, уже не могу остановиться: от ярких птиц перехожу к сказочному царству сосен, таких величественных под снежной мантией. Я успела сделать уже сотни фотографий с тех пор, как сюда приехала. Много снимала Валентину, конечно, но сейчас меня почему-то влечет к дикой природе. Это совсем не то, что фотографировать пейзажи. На днях я с восторгом наблюдала за семейством оленей на опушке леса, который тянется вдоль задней границы нашего участка. Глядя на них, я радовалась мысли, что даже в природе у всех есть семья.