что огирское убежище продлило Разлом и сделало его еще ужаснее. Другие считают, что если б всем тем мужчинам позволено было обезуметь сразу же, то от мира ничего бы не осталось. Я — из Голубой Айя, Лойал; в отличие от Красной Айя, мы придерживаемся второго взгляда. Убежище помогло спасти то, что можно было сохранить. Продолжайте, пожалуйста.

Лойал благодарно кивнул. За то, что с него сняли бремя беспокойства, понял Ранд.

— Как я уже говорил, — произнес огир, — Айз Седай, мужчины Айз Седай, ушли. Но перед уходом они преподнесли огир дар — в благодарность за предоставленное убежище. Пути. Войдите в Путевые Врата, идите день, и вы можете выйти через другие Путевые Врата в сотне миль от тех, откуда вы отправились. Или в пяти сотнях. Время и расстояния необычны в Путях. Разные тропы, разные мосты ведут в разные места, и как долго продлится дорога, зависит от избранной вами тропы. Это был чудесный дар, более чем своевременный, поскольку Пути не являются частью того мира, что мы видим вокруг нас, а возможно, и никакого отношения не имеют к миру вне их самих. Огир, одаренные таким образом, не только путешествовали через мир, — где даже после Разлома люди, как звери, дрались за существование, — для того чтобы добраться до другого стеддинга. Более того, на самих Путях Разлом никак не сказался. Между двумя стеддингами земля могла разверзнуться глубокими ущельями или вздыбиться горными хребтами, но в Путях между ними не менялось ничто.

Покидая стеддинг, последние Айз Седай вручили Старейшинам Ключ — талисман, который можно было использовать для выращивания новых Врат. В каком-то отношении они живые — и Пути, и Путевые Врата. Такого я не понимаю; как мне говорили, ни один огир этого не понимал и даже Айз Седай позабыли. Через многие годы нашему Изгнанию пришел конец. Когда те огир, которые получили от Айз Седай дар, обнаруживали стеддинг, куда после Долгого Блуждания вернулись огир, они выращивали там Врата. Научившись за время Изгнания работе с камнем, мы построили города для людей и посадили рощи для утешения возводивших эти города огир, чтобы Тоска не одолевала их. К этим рощицам и были выращены Пути. В Мафал Дадаранелл была роща и были Путевые Врата, но этот город разрушен до основания в ходе Троллоковых Войн, камня на камне от него не осталось, а роща вырублена и сгорела в троллочьих кострах.

Голос Лойала не оставлял сомнений в том, что именно являлось величайшим злодеянием.

— Путевые Врата разрушить почти невозможно, — сказала Морейн, — да и род людской истребить не легче. До сих пор в Фал Дара живут люди, хотя и нет великого города, возведенного огир, а Путевые Врата стоят по-прежнему.

— Как они их сделали? — спросила Эгвейн. Она переводила недоуменный взгляд с Морейн на Лопала и обратно. — Айз Седай, мужчины. Если они не могли применять Единую Силу в стеддинге, как им удалось создать Пути? Или они все-таки использовали Силу? Ведь их часть Истинного Источника была испорчена. И сейчас испорчена. Я еще многого не знаю, на что способны Айз Седай. Может, это глупый вопрос.

Лойал пустился в объяснения:

— В каждом стеддинге, на его границе, снаружи, есть Путевые Врата. Ваш вопрос — вовсе не глупый. Вы обнаружили семя того, из-за чего мы не осмеливаемся путешествовать по Путям. За мою жизнь ни один огир не воспользовался Путями, да и раньше тоже. По указу Старейшин, всех Старейшин всех стеддингов, никому такое не разрешено: ни человеку, ни огир.

Пути созданы мужчинами, обладающими Силой, которая была запачкана Темным. Около тысячи лет назад, во время того, что вы, люди, зовете Войною Ста Лет, Пути начали изменяться. Поначалу столь медленно, что никто и не замечал, на них становилось влажно и тускло. Затем на мосты пала тьма. Кое-кого из тех, кто вошел туда, больше никогда не видели. Путники рассказывали, что из темноты за ними следили. Число исчезнувших росло, а некоторые вернувшиеся сошли с ума, в бреду повторяя о Мачин Шин, о Черном Ветре. Целительницам Айз Седай удалось выходить нескольких, но даже с помощью Айз Седай они никогда не стали прежними. И они никогда не вспоминают о том, что произошло. Тьма будто осела на их кости и въелась в них. Они никогда не смеются и боятся шума ветра...

Какое-то время в библиотеке царило безмолвие, нарушаемое лишь мурлыканием кошки подле стула Морейн да сухим потрескиванием огня в камине, выщелкивающим искры из поленьев. Затем гневно взорвалась Найнив:

— И вы ждете от нас, чтобы мы отправились за вами туда? Вы, должно быть, с ума сошли!

— А что вы можете предложить взамен? — тихо спросила Морейн. — Белоплащников в Кэймлине или троллоков за его стенами? Помните, мое присутствие само по себе дает некоторую защиту от Темного.

С раздраженным вздохом Найнив уселась обратно.

— Вы до сих пор не разъяснили мне, — сказал Лойал, — почему я должен нарушить указ Старейшин. И желания входить в Пути у меня нет. Пусть зачастую и грязные, но дороги, которые проложили люди, хорошо служили мне с тех пор, как я покинул Стеддинг Шангтай.

— Род людской и огир, все живое, мы все — в войне с Темным, — сказала Морейн. — Большая часть мира об этом даже и не подозревает, а большинство из тех немногих, кто сражается в войне, участвует в мелких стычках и полагает, что именно они-то — битвы. Мир пока отказывается верить в эту войну, а Темный тем временем может оказаться в шаге от победы. В Оке Мира достанет мощи, чтобы уничтожить узилище Темного. Если Темный найдет способ подчинить Око Мира своему замыслу...

Ранду захотелось, чтобы в комнате горели лампы. На Кэймлин наползал вечер, и света от пламени в камине было маловато. Юноше нестерпимо хотелось разогнать сгустившиеся в комнате тени.

— Что мы можем? — выкрикнул Мэт. — Почему мы так важны? Зачем нам нужно идти в Запустение? Запустение!

Голоса Морейн не повышала, но он заполнил библиотеку, став повелительным. Стул возле камина неожиданно стал похож на трон. Вдруг даже сама Моргейз могла бы отступить на задний план в присутствии Морейн.

— Одно мы можем сделать. Можем прилагать все силы. То, что представляется случайностью, — зачастую и есть сам Узор. Три нити сошлись вместе, каждая предупреждая: Око. Это нельзя назвать случайностью; это и есть Узор. Вы, трое, не выбирали; вас выбрал Узор. И вы тут, где стала известна опасность. Шагните в сторону — и, возможно, обречете мир на гибель. Убегайте, прячьтесь, — это не спасет