будут подстраиваться друг под друга. Если политика не будет проявлять гибкости, давая свободу для развивающейся экономики, то для последней начнётся период застоя.

Цин Ни смотрела на лицо сидящего напротив человека и думала, какой же он всё-таки умный и способный. Его точка зрения была далека от общепринятых шаблонов, она не поддалась влиянию государственной пропаганды. Он — человек с независимым мышлением.

Цин Ни сравнивала Линь Чуна и Ван Тао. Ван Тао был простым парнем, который заботился о её материальном и физическом благополучии, и который хотел на ней жениться. Линь Чун был талантлив; хотя они не так много общались, но его способности были очевидны. Он был человеком дела и не думал много о создании семьи, а только о достижении успеха в своём деле.

— В китайском обществе очень скоро могут произойти большие перемены, — Линь Чун снова поднял эту тему. — Сейчас китайский средний класс в год получает прибыль в сорок-пятьдесят тысяч. Если эта цифра увеличится до четырёхсот-пятисот тысяч, то они будут составлять тридцать процентов городского населения, или же их доходы будут составлять тридцать процентов от всех контролируемых активов. Социальная структура Китая тоже изменится, и требования среднего класса будут определять направление развития страны в будущем. Сейчас средний класс составляет всего десять процентов общества. Если это число увеличится до тридцати, то произойдут качественные изменения. Возможно даже, что мы станем похожи на западные страны по своему устройству, — говорил воодушевлённо Линь Чун.

— Вы говорите о слишком далёком будущем, — напомнила ему Цин Ни.

— Далёкое или нет, но оно рано или поздно настанет. Я говорю о том, что Китай всё-таки перейдёт на рыночную экономику. Какой смысл в партийной политике? Китайские и иностранные суды отличаются, и партийное устройство тоже будет развиваться, как бы трудно это не было, — он говорил, не отводя глаз от висевшей над ними лампы.

— Линь Чун, должность судьи очень почётна, судья пользуется многими льготами от государства, а также обладает властью. Уйдя в свободное плавание, вы лишитесь всего этого, — сказала Цин Ни с притворным сожалением.

— Судья — это государственный служащий. А знаешь, что самое трудное в работе государственного служащего? Это всевозможные собрания, которые надоедают тебе до смерти. Я потому и хочу пойти в юристы, чтобы избавиться от всех этих собраний, — Линь Чун уставился на потолок.

— Я слышала, что судьи должны быть толстыми, — состроила гримасу Цин Ни.

— Толстые, если берут взятки и нарушают закон, хотя сейчас коррупция уже стала частью культуры!

— сказал в чувствах судья Линь. — Когда я стал работать в суде, я хотел продвижения, повышения, хотел, чтобы вся эта грязь не прилипла ко мне, хотел быть чистым и живым, но не получилось. Все люди думают, что пригласить тебя на обед или подарить подарок — это нормально, как какая-то незыблемая истина. Если же ты отказываешься, они считают, что ты прибедняешься, это не нормально, поэтому они изолируют тебя из своего окружения. И после этого ты считаешь, что это ещё не стало частью культуры? Это очень сильная традиция: если ты не со мной — то погибнешь, если со мной, то будешь процветать!

Цин Ни смотрела на это исхудавшее бледное лицо и думала, какое же оно милое.

Он сказал, что коррупция — это своеобразная культура. Некоторые люди были с ним согласны. Так тоже говорил адвокат Джоу, который во многом разбирался и принимал это близко к сердцу. Это было мышление молодёжи.

Всё же она считала решение Линь Чуна слишком поспешным.

— Ты всегда хотел стать юристом?

— Быть юристом? Я считаю, что это не так и сложно.

— Ты — судья, ты не знаешь все проблемы юристов, например… например, это очень нервная работа, — Цин Ни вспомнила свой личный опыт.

— Каждая работа имеет свои особенности. Цин Ни, ты согласна или нет сотрудничать со мной? — спросил Линь Чун.

— Согласна, но сейчас слишком рано говорить об этом, не так ли? — она посмотрела на него.

— Не рано, никогда не рано. Я буду ждать тебя, — он взял Цин Ни за руку.

— Э-э… — она не ожидала этого и высвободила свою руку из его руки. — Кофе вкусный, — сказала она, покраснев.

— Хорошо, мы договорились. Ты получаешь своё свидетельство адвоката и приходишь к нам. Даже если не получишь, всё равно приходи, я буду тебя ждать, — сказал серьёзно Линь Чун. — Да, ещё, я считаю вашего толстого директора глупым, как он вообще мог стать директором юридической конторы?

— Ты ошибся, наверное, он совсем не глуп. Он очень опытный и умелый. У него связи в судебной администрации, и он незаметно контролирует очень много вещей, — сказала Цин Ни.

— Что он контролирует? Свой толстый живот? — сказал Линь Чун, прищурив глаза.

— Я не могу сказать, что именно он контролирует, но очень многие юристы получили свои удостоверения на практику благодаря ему. Но… но он не ведёт никаких дел, только устанавливает связи. Я вообще не понимаю, как он зарабатывает деньги, — сказала Цин Ни.

— Ну да, это требует определённого умения. Но для тебя получить удостоверение на практику — не проблема, тебе не надо прибегать к его помощи, — сказал Линь Чун, склонив голову.

— Ладно, я ещё подумаю тогда, — Цин Ни начала собираться. — Я тогда пошла. Дождь прекратился. Спасибо тебе за приглашение. До свидания, — они пожали друг другу руки, и она ушла.

Дверь в церковь отворилась. Из церкви потекли люди, большинство из них были пожилые. Поддерживая друг друга под руки, они переходили улицу. У железных ворот стояли калеки, ещё был ребёнок без рук и без ног. Цин Ни с любопытством смотрела на этот нескончаемый поток людей и думала, что их всех сюда привлекает. Сюда она приехала на такси, потому что не знала, какое срочное дело у Линь Чуна к ней, но обратно она решила ехать на автобусе, чтобы сэкономить деньги. Она огляделась по сторонам, ища автобусную остановку. Её взгляд упал на всё ещё сидевшего у окна Линь Чуна. Он смотрел на неё. Её сердце радостно забилось.

Позвонила Сяо Цин и сказала, что у неё теперь тоже есть телефон, и Цин Ни первая узнала его номер. Мир так быстро менялся, что они обе уже не пользовались пейджерами, а обзавелись сотовыми телефонами.

Девочки меняются с возрастом, вот и Сяо Цин из сопливой девчушки превратилась в красивую девушку. Цин Ни не надо было её видеть, чтобы понять, что та повзрослела. Это было слышно даже в её голосе. Замкнутая девочка с дурно пахнущими ногами стала уверенной в себе красавицей. Цин Ни понимала,