— Первая Дочь вернулась?

— Нет, тайбань. Первая Дочь появилась на несколько минут вместе с молодым человеком около семи вечера, а потом они уехали.

— Это был Мартин Хэпли?

— Да, это был он.

— Спасибо, Лим. Я позвоню Типтопу, потом сажусь на паром и еду домой.

Он повесил трубку. Не желая разговаривать при свидетелях, Данросс прошел в телефонную будку рядом со стойкой, где продавали канцелярские товары. И набрал номер.

— Вэйййй!

Он узнал голос Типтопа.

— Добрый вечер, это Иэн Данросс.

— А-а, тайбань! Одну минуту. — Было слышно, как трубку прикрыли ладонью, донеслись приглушенные голоса. Данросс ждал. — Ах, извините, что заставил ждать. Я получил кое-какие тревожные новости.

— Вот как?

— Да. Похоже, ваша полиция ни на что не годится, как легкие собаки и сердце волка. Без всяких на то оснований арестован один ваш очень хороший друг — суперинтендент Брайан Квок. Он…

— Брайан Квок? — охнул Данросс. — За что?

— Насколько я понимаю, его бездоказательно обвинили в том, что он шпион КНР, что…

— Но этого не может быть!

— Я согласен. Это просто смешно! Председателю Мао не нужны шпионы-капиталисты. Брайан Квок должен быть освобожден немедленно, немедленно! И если он захочет покинуть Гонконг, его должны отпустить, куда он пожелает… Немедленно!

Данросс мучительно соображал. «Коль скоро Типтоп говорит, что Брайан Квок должен быть освобожден немедленно и отпущен из Гонконга, если того пожелает, значит, Брайан действительно шпион КНР, один из их шпионов, а это невозможно, невозможно, невозможно…»

— Я… я не знаю, что и сказать, — произнес он, предоставляя говорить Типтопу.

— Вряд ли вы можете рассчитывать на помощь Старых Друзей, когда ваша полиция совершает такие ошибки. Хейя?

— Согласен, — услышал он собственный ответ, прозвучавший с должной долей озабоченности, а внутри все кричало: «Господи всемогущий, они предлагают сделку: деньги в обмен на Брайана!» — Я… я поговорю с властями первым делом завтра с ут…

— Возможно, вы могли бы что-то сделать сегодня.

— Сейчас уже слишком поздно, чтобы звонить губернатору, но… — Тут Данросс вспомнил про Синдерса и Армстронга, и сердце зачастило. — Я попробую. Сейчас же. Уверен, это какая-то ошибка, мистер Тип. Да. Должно быть, это ошибка. В любом случае, я убежден, что губернатор будет готов помочь. И полиция тоже. Несомненно, ваша… ваша просьба может быть удовлетворена к общему удовольствию — как и просьба банка «Виктория» о временном использовании наличности вашего славного банка?

Последовало долгое молчание.

— Это возможно. Возможно. Старые Друзья должны помогать Старым Друзьям и содействовать исправлению ошибок. Да, это станет возможным…

Данросс услышал непроизнесенное и повисшее в воздухе «если» и автоматически стал торговаться дальше, хотя мысли его по-прежнему занимало только что услышанное.

— Вы случайно не получили моего послания, мистер Тип? Обо всем остальном я уже позаботился. Кстати, «Виктория», конечно же, окажет содействие в финансировании закупки тория. — И он деликатно добавил: — А также в остальном — на выгодных условиях.

— А, да, благодарю вас. Да, я получил ваше послание и любезное приглашение. Прошу прощения, но я неважно себя чувствовал. Благодарю вас, тайбань. На какой срок правительству понадобится заем наличностью, если мы сочтем возможным его предоставить?

— Я так понимаю, тридцати дней более чем достаточно, может даже двух недель. Но это просьба «Виктории», «Блэкс» и других банков, а не правительства Гонконга. Я смогу уточнить сроки завтра. Почтите ли вы своим присутствием скачки? Во время ланча?

— К сожалению, не во время ланча, но после него, если можно.

Данросс угрюмо улыбнулся. «Прекрасный компромисс».

— Конечно.

— Спасибо за звонок. Кстати, вы произвели большое впечатление на мистера Юя, тайбань.

— Прошу передать ему мое почтение. Надеюсь скоро увидеться с ним. В Кантоне.

— Я был поражен, прочитав высказывания вашего шурина о Серединном государстве.

— Да. Я тоже. Моя жена не общается с братом уже много лет. Его взгляды нам чужды, они абсолютно неправильны. — Данросс помолчал. — Надеюсь, его удастся нейтрализовать.

— Да. Да, я согласен. Благодарю вас. Спокойной ночи. — Телефон умолк.

Данросс повесил трубку. «Господи Иисусе! Брайан Квок! А я чуть не передал ему бумаги АМГ. Господи Иисусе!»

Приложив немалые усилия, он собрался и вернулся в вестибюль. Армстронг с Синдерсом ещё были там.

— Добрый вечер, можно к вам на минутку?

— Конечно, мистер Данросс. Это приятный сюрприз. Можно предложить вам выпить?

— Чаю. Китайского чаю. Спасибо.

Их столик стоял в отдалении, и, как только представилась возможность говорить без опаски, Данросс нагнулся вперед.

— Роберт, я слышал, вы арестовали Брайана Квока, — забросил он пробный шар, все ещё надеясь, что это не так. Оба собеседника уставились на него.

— Кто вам сказал? — спросил Армстронг.

Данросс передал свой телефонный разговор. Лица слушателей ничего не выражали, хотя время от времени они переглядывались.

— Совершенно ясно, что китайцы торгуются, — объявил Данросс. — Хотят обменять его на деньги.

Синдерс пил маленькими глотками горячий шоколад.

— Насколько важны эти деньги?

— Чрезвычайно важны, и чем скорее мы их получим, тем лучше. — Данросс вытер лоб. — Эта наличность полностью остановит банковскую панику, мистер Синдерс. Мы должны… — Он запнулся в ужасе.

— Что такое? — спросил Синдерс.

— Я… я вдруг вспомнил, чт? писал АМГ в перехваченном докладе. Агент, внедренный в полицию, может входить, а может и не входить в «Севрин». Он входит?

— Кто?

— Ради бога, не надо играть со мной, — разозлился Данросс, — это серьезно. Вы что, за дурака меня считаете? Агент «Севрина» окопался в «Струанз». Если Брайан — часть «Севрина», я имею право это знать.

— Совершенно согласен, — спокойно признал Синдерс, хотя взгляд его стал жестким. — Как только предатель будет обнаружен, вам сообщат, можете быть уверены. У вас есть какие-нибудь соображения, кто бы это мог быть?

Сдерживая гнев, Данросс покачал головой. Синдерс пристально смотрел на него.

— Вы не договорили. Что «мы должны», мистер Данросс?

— Мы должны немедленно получить эту наличность. Что совершил Брайан?

Синдерс выдержал паузу.

— Банки закрыты до понедельника. Значит, день «Д» — понедельник?