претензии к ней, к тому же он поручал дела человеку без квалификации юриста. Но когда директор Ван узнал, что у Цин Ни появилось дело, в будущем появится должность юрконсультанта, его отношение к ней изменилось на сто восемьдесят градусов.

— Юрист Ван искала Ван Чэня для одного дела, подсудимого этого дела невозможно найти, Ван Чэнь сказал, что знаком с подсудимым, поэтому предложил Цин Ни поужинать, — спасал положение директор Ван для Цин Ни.

— Как зовут подсудимого, о котором вы говорите? — глотнув немного чая, спросил председатель суда Хао.

— Его зовут Лю Айго, ещё у него есть имя Лю Бату, он торговец овечьей шерстью, — говорила Цин Ни наперебой.

— Лю Айго? Погодите, ещё и Лю Бату?

— Да, именно так. Неужели… Вы знакомы с ним?

— Не знаком, но слышал о нём. Он недавно участвовал в судебном процессе, и кстати выиграл. Кто-то ему был должен несколько десятков тысяч юаней, в последние дни он подавал заявление на принудительное исполнение (возврат долга).

«Ах, вот оно как! У Ван Чэня ни стыда ни совести не осталось. Он знал Лю Айго только благодаря работе, заставил платить за ужин бедную бабулю. В конце концов, Ван Тао заплатил две тысячи юаней, и всё закончилось?» После всего услышанного Цин Ни ещё больше возненавидела Ван Чэня.

— Председатель суда Хао, почему вы смеётесь? Услышали что-то обо мне? — попыталась выяснить Цин Ни.

— Да ничего особенного. Одним из гостей в тот день был мой сосед, он сказал, что вы напоили Ван Чэня и выставили его в дурном свете.

— Да нет же, я вообще его не поила. Он был так рад и сам напился. — Цин Ни вспомнила, как невежливо повёл себя Ван Чэнь по отношению к ней, но ей не хотелось портить чужую репутацию и выносить чужие неприятности наружу. Но она ошибалась, она только сейчас узнала, что Ван Чэнь распускал в суде про неё слухи, будто она устроила ему ловушку, хотела соблазнить, но он ей отказал. А вне суда он вообще говорил, что спал с ней.

Председатель суда Хао и директор Ван хоть и были земляками, но им совсем не о чем было поговорить, встречались они только в адвокатской конторе. Директор Ван был очень амбициозным и хотел собрать всех с Шаньбэя вместе, создать землячество, но некоторые, занимающие высокие посты, люди боялись участвовать в тайном сообществе.

Позвонил господин Хао, он искал директора Вана. Цин Ни сказала ему, что он отошёл по какому-то крупному делу. Хао сказал:

— Раз уж директора Вана нет на месте, тогда ты приди в суд. Здесь человек ищет адвоката.

Цин Ни взяла у секретаря Мао доверенность на исполнение гражданского дела и поехала в суд на велосипеде, который ей недавно подарил Ван Тао.

В кабинете у Хао сидел полный мужчина лет тридцати, с виду похожий на босса. Он рассеянно смотрел в окно. Председатель суда Хао предложил Цин Ни присесть, сам налил ей зелёного чая и сел в своё кресло.

— Юрист Ван, я представляю вам генерального директора торговой компании «Зелёный город» господина Ли. — Толстяк повернулся к Цин Ни и засмеялся. — Гендиректор Ли завёл дело у нас, скоро его перенаправят в отдел по урегулированию экономических споров. В его компании нет законного представителя, я посоветовал им вас, как считаете?

Цин Ни изо всех сил старалась сделать вид, что готова к такому важному делу, как будто у неё за плечами огромный опыт. И в то же время скрывала восторг, который возник в её душе: «Здравствуйте, гендиректор Ли, рада с вами познакомиться. Я бы с радостью поучаствовала в вашем деле, не могли бы вы поточнее разъяснить ситуацию?»

Ли боялся жары, он махал газетой, как веером, весь обливался потом. Он рассказал, что в провинции Хэбэй в деревне Q есть торговец овечьей шерстью по фамилии Жэнь, он купил шерсть на миллион юаней, но заплатил только двести тысяч и исчез. Ему звонили, но он попросту не берёт трубку.

— А почему он не возвращает деньги? — спросила Цин Ни.

— Цель проста — не платить долг, обмануть, — рассержено сказал гендиректор Ли.

— Несмотря на то, что площадь у них небольшая, но там находится распределительный центр шерсти, а товар идёт из Внутренней Монголии. Их правительство публично ведёт политику религиозного протекционизма, а полиция покорно исполняет приказы правительства, суд ещё хуже. Я тайно ездил туда. У того человека по фамилии Жэнь — большая семья, большое предприятие, он там считается богачом. У них дома, во дворе, есть большой склад, наполненный шерстью. И конечно, у них есть деньги, но они их не возвращают.

Цин Ни подсчитала, что сумма данного дела составит восемьсот тысяч юаней, но она не знала, сколько брать за свои услуги, поэтому спросила об этом у председателя суда Хао. Он сказал, что это запутанное дело, поэтому можно брать побольше, например, пять процентов от суммы, то есть сорок тысяч юаней.

Гендиректор Ли без всяких возражений согласился на такую сумму. Он поинтересовался у Цин Ни, сколько получит именно она. Она сказала, что около сорока процентов. Но на самом деле в адвокатской конторе уже больше года не платили отчислений, поэтому Цин Ни достанется совсем немного. Из тридцати сотрудников адвокатского бюро большинство юристов были преподавателями юриспруденции в университете и ни разу не имели дела. Даже Цин Ни работала с квалификацией юриста, но на самом деле не имела такого права.

Для того, чтобы участвовать в суде на стороне гендиректора Ли, Цин Ни нужно было иметь удостоверение юриста.

Директор Ван говорил, что у него есть связи в органах судебной администрации, и он попробует для Цин Ни сделать удостоверение юриста, но — временное. Директор Ван очень обрадовался тому, что Цин Ни так легко принесла им в контору сорок тысяч юаней.

Но Цин Ни не сказала ему, что с этим делом её познакомил председатель суда Хао.

Вскоре Цин Ни получила долгожданное удостоверение, и так обрадовалась, что быстро пронеслась по городу на своём велосипеде. Она позвонила лишь офицеру Ван Тао, ведь только ему можно было рассказать, что она будет работать поддельным юристом.

После того, как Ван Тао помог Цин Ни расплатиться в бане, он стал её другом и защитником. Он никогда не отказывал в просьбах Цин Ни, всегда готов был ей помочь. Иногда он звонил ей, чтобы спросить, как дела. Цин Ни знала, что Ван Тао влюбился в неё с самой первой встречи. Но она