— Интересно. — Максим усмехнулся. — У вас что же, лишние продукты есть?

— Лишних-то нет, — по прежнему стоя на скамейке, заметил толстобрюхий мужик в распахнутом полушубке и старомодной шапке пирожком.

Тихомиров его так, мельком, знал, как старого склочника.

— Лишних продуктов ни у кого нет, это правда, — оглядев обступивших его людей, снова повторил брюхан. — Зато есть предложение! Видите, в объявлении-то что сказано? Работники тоже принимаются… наверное, топить кочегарку будут или что-нибудь еще…

— Правильно, Иван Кузьмич, правильно! — закивали тетки.

— Ага… предпочтительнее — женщины и дети, — не удержавшись, съязвил Макс.

— А вы не смейтесь, молодой человек! — тут же повернулась к нему одна из теток. — Вы, между прочим, у нас тут без прописки живете и никаких правов не имеете!

Тихомиров лишь присвистнул: ну надо же — «никаких правов»! Вот так-то!

Ну, раз так…

— Тогда я пошел, подвиньтесь.

Растолкав плечом толпу, Максим протиснулся к подъезду, вошел и остановился на площадке второго этажа — все ж таки, любопытно было, что там еще затеяла «дворовая общественность», ранее проявлявшая себя только склоками да коллективными жалобами на автомобилистов и кричащих во дворе детей.

— Молодой, такой наглый! — услышал про себя Макс.

— Все они, молодые, такие… Ничего, мы с ним еще разберемся!

Тихомиров передернул плечом: ага, давайте, попробуйте, разберитесь, суки драные!

— Тихо, тихо, товарищи! — продолжал самый главный склочник. — Что мы можем судить по этому объявлению? А то, что кто-то хочет предоставить нам свет и тепло. Разве это плохо, товарищи?

— Так ведь платить-то сколько!

— Теперь — об оплате! — Склочник, казалось, давно уже ждал этого вопроса и даже принял подобающую моменту позу, нечто среднее между Наполеоном Бонапартом и провинциальными памятниками В. И. Ленину. — Там, кажется, написано о работниках? О том, что даже дети подойдут. А сколько по базарам малолетних попрошаек шастает, кто-нибудь знает? Кто-нибудь их считал?

— Но…

— Секундочку, товарищи. Имейте терпение, дайте договорить!

— Говорите, говорите, Иван Кузьмич, внимательно вас слушаем.

— Так вот, надо нам, оставшимся жильцам, организоваться… Уж раз в неделю по бродяжке можно отлавливать — до весны протянем, а там видно будет!

— Молодец, Иван Кузьмич! — одобрительно кивнул алкоголик. — Лихо придумал! Самолично ловить пойду.

А тетки переглядывались, видать, опасались. Беспризорники, они ведь такие — палец в рот не клади. Попробуй-ка их излови!

— А нечего их нам самим и ловить, — неожиданно заявил алкоголик. — У меня ребята знакомые есть, они за фуфырь «Тройного» вам не только беспризорников — динозавра изловят!

— Хорошее предложение, товарищ! — запахнув полушубок, решительно поддержал Иван Кузьмич только что высказанную идею. — Ираида Анатольевна, вы ведь, кажется, в парфюмерном раньше работали?

Одна из теток попятилась:

— А че я-то? Че я?

— Вы не переживайте… Мы с вами все вместе на ловлю сложимся. Всем подъездом!

Выслушав весь этот бред, Тихомиров лишь пожал плечами да поднялся к себе, где любимая Олеся, растопив буржуйку, готовила какое-то сногсшибательное рагу из картофельной шелухи, моркови с луком и морской капусты.

А вечером к ним пришли. Та самая «общественность» в лице Ивана Кузьмича со склочными тетками. Просили чего-нибудь — «на общее дело».

Макс их дальше порога не пустил, с неудовольствием глядя, как Иван Кузьмич пялится на возившуюся у буржуйки Олесю. Едва слюну не пускал, черт старый!

— Так что вы от меня хотели?

— Продуктов на свет и тепло. На первый раз попробуем пока обойтись продуктами, а дальше видно будет!

— Послушайте, граждане, а вы уверены, что вас не разводят?

Покачав головой, Тихомиров все-таки дал пару морковин и три луковицы — лишь бы только отвязались…

А через три дня вдруг появились и тепло, и свет!

Иван Кузьмич ходил по двору важный, всем и всякому поясняя, что новые власти назначили его старостой дома.

— А что за власти-то? — пытался добиться Максим, но ответа на свой вопрос так и не получил — старый склочник лишь благоговейно поднимал вверх указательный палец да приговаривал:

— Власть! Она знает, что делает. Разве можно без власти-то? Они меня список попросили составить… всех благонадежных.

* * *

И вот тут у Макса взыграло любопытство: что это за власти такие? Пока, навскидку, было ясно лишь одно: какая-то сволочная банда захватила ТЭЦ, восстановила и теперь грабит бедолаг-жильцов. В общем, все, как и раньше, в добрые старые времена. Может, и банда эта так же именуется — ЖКХ?

Как-то под вечер Максим попытался пробраться к ТЭЦ — ничего не вышло! По всему периметру поднималась высокая узорчатая ограда, с колючей — похоже, что под током, — проволокой, пущенной по самому верху. В воротах стояли вооруженные охотничьими, а может, и не охотничьими карабинами люди — мосластые молодые парни и никого к зданиям ТЭЦ не пускали. Все принесенные жильцами продукты они сносили к складам… туда же сгоняли и людей — работников. В основном это были изможденные доходяги… такие наработают, да уж!

Терзаемый любопытством, Тихомиров укрылся неподалеку в кустах. Он все же надеялся увидеть хоть кого-нибудь из бывшего персонала станции, быть может, даже Петровича, хотя это вряд ли, Петрович явно не стал бы мародерствовать.

И все же знакомых он там увидел… Вернее сказать — знакомого!

Уже совсем стемнело, когда к воротам станции подъехала запряженная парой лошадей «Волга», из салона которой, позевывая, выбрался… староста лесной деревни Микол! Выбрался, потянулся, сплюнул…

Стоявшие у ворот часовые отдали ему честь.

Желаю нынче я, чтоб ликом светозарным

Во мрак моей ночи мне ясность пролилась,

Пусть первая любовь бессмертным будет даром…

Поль Верлен

Микол! Так вот, оказывается, в чем, вернее, в ком все дело! Этот хитрый гад под шумок захватил электростанцию с теплоцентралью и теперь диктует свои условия половине города! Да что там половине — большей части, в частных-то домах не так уж и много народу жило.

Честно говоря, в личных планах Тихомирова вопроса о борьбе с ушлым старостой не стояло, спасать мир Макс вовсе не намеревался, справедливо не рассчитывая на собственные скромные силы. Тут самому бы спастись, спасти своих близких — сестру с племянником, Олесю… В первую очередь, конечно, надо было пережить зиму. Так думал не только Максим, но и все жители, которым почему-то казалось, что вот именно это сейчас главное. Вот, мол, доживем до тепла, до солнышка, а там… Кисельные берега и молочные реки — типа, как было обещано России к 2020 году — верится с трудом, но приятно.