— Ишь ты. Красиво живешь!

— А вообще-то, я люблю бейсбол, — пожимает плечами Итан, — болею за «Метсов», а у Вероники скукота, мухи дохнут. — Он протягивает руку и хватает меня за босую ступню. — Знаешь, где я очень хотел бы быть сегодня вечером?

Я чувствую себя как умирающий с голоду на шикарном банкете.

— Где?

— Здесь.

— Да?

— Да. И нигде больше.

— Да?

— Да.

— И я тоже.

* * *

Мы продолжаем трудиться дальше.

Я продолжаю поиск в Сети информации об Эндрю Болтосе и не нахожу ничегошеньки. Похоже, он умеет заметать следы. В конце концов я слезаю с кровати, иду к сейфу и достаю красную папку. Снова падаю на кровать. Дотрагиваюсь пальцем ноги до коленки Итана. Просто так.

— Фу, ты меня испугала, Джеймси, — отзывается он, не отрывая глаз от газеты.

— Да-да. Прости. Мы работаем.

Но, несмотря на это, чувствую, как его ладошка заползает прямо под пояс моих шортов. Да-а, в каких все-таки тяжелых условиях приходится мне трудиться.

Первым делом захожу в «Фейсбуке» на страницу Терезы Хант. Уже несколько месяцев там ничего не появлялось, и я думаю, не случилось ли чего. Бесцельно прокручиваю ее фотографии. Вот она сама, вот она с сыном, как раз того же возраста, каким должен быть Джейсон Хант.

— Нашла что-нибудь? — спрашивает Итан.

— Пока нет. Сама не знаю, что ищу. А ты?

— Тоже ничего. Такое чувство, что толку воду в ступе.

Я кручу дальше, дохожу до фотографий, где Джейсон еще грудной ребенок. Тереза молода и счастлива. Иду дальше, потом останавливаюсь. Перехватывает дыхание. Кликаю мышкой по фотографии. В первые секунды глазам своим не верю. Подвигаю компьютер к Итану.

— Как думаешь, на кого он похож? Кто стоит рядом с Терезой?

Он вглядывается в снимок, потом смотрит на меня:

— Думаешь, это Эндрю Болтос?

Сердце мое начинает стучать.

— А ты?

Итан смотрит еще раз. Прокручивает дальше.

— Вот еще одна. Тут есть пометка. Написано, что это Эндрю.

— Я почти уверена: это он.

— А она кто такая?

— Она — первый человек, на имя которого выписан документ из красной папки. Там есть приписка: «пациент № 1» — и вопросительный знак. Мне кажется, отец пытался проследить самые ранние симптомы грядущей чумы крови. Но я не понимаю, что ее связывает с Эндрю Болтосом.

Итан все еще изучает фотографии.

— Мне кажется, они были любовники. Посмотри, очень похоже.

— Действительно. Вот это да!

На одной из фотографий они совсем уж откровенно обнимаются.

— Еще бы, тут уж нетрудно догадаться, — добавляю я. Мозг мой лихорадочно работает. — Ну и что это значит? Может, она заразила Эндрю Болтоса? — Пытаюсь прикинуть время — на ранних стадиях вирус болезни имеет гораздо более долгий инкубационный период. — Но какое это имеет отношение к Моне Гали? Может, она тоже заразилась? И связано ли с этим ее убийство? Я думала, Гали убили из-за каких-то ее исследований. Поэтому Болтос и похитил из компьютера все материалы.

— А если это просто совпадение?

— Не знаю… — Я кладу голову на подушку. Как все это утомительно. — Нет, не думаю.

— Может, как раз в этом направлении и копал твой отец.

— Но я не уверена, нашел ли он тут связь с убийством Моны Гали.

— Выходит, мы с тобой понемногу продвигаемся?

— Да, похоже на то. — Я отодвигаю компьютер в сторону и ложусь на спину. Закрываю лицо ладонями. — Хотелось бы только знать, куда именно.

Итан перекатывается по кровати и накрывает меня телом. Долго ли мы сможем лежать вот так на кровати вместе, пока не случится то самое? Я обнимаю его обеими руками. Поглаживаю плечи, спину.

— Хорошо ли это? — слегка задыхаясь, спрашиваю я.

— Хорошо. — Итан поставил локоть рядом с моей головой, чтобы немного уменьшить вес. — Очень даже хорошо.

Наклоняется и целует, долго и глубоко. Меня охватывает такое сильное желание, что я пугаюсь. Отталкиваю его и сажусь на кровати:

— Итан, не надо так. Нам нельзя.

Он тоже садится:

— Вот это я и хотел бы выяснить. Ну почему ты веришь каждому их слову? Почему ты думаешь, что можешь причинить мне вред? А если это еще одна ложь, чтобы ты постоянно чего-то боялась и ни с кем не общалась? Если все, что они вбивают вам в головы, — враки?

— Да, может, и враки. Я думала об этом. — Я кладу руку ему на бедро. — А что, если нет? — продолжаю я сдавленным голосом. — Я прибыла сюда знаешь откуда? Ты хоть представляешь, как там у нас все ужасно? Это здесь у вас все так миленько, тишь да гладь… Я ужасно боюсь, вдруг с тобой что-нибудь случится. Неизвестно, что я принесла оттуда с собой. А мы с тобой и так зашли далеко.

Итан становится на колени возле моих ног и берет в ладони мои щеки. Глаза смотрят прямо на меня, взгляд серьезен.

— Послушай меня, Пренна. Ты хоть знаешь, как давно я люблю тебя? Когда я с тобой, мне ничто не угрожает. Не может такого быть. Я в это не верю.

— А вдруг…

— Сказать тебе правду?

— Ну скажи…

— Дело в том, что, если я сейчас стану заниматься с тобой любовью, мне совершенно плевать, буду я жив или завтра умру.

Глаза мои полны слез, но я не могу сдержать улыбки:

— Зато мне не плевать. Очень даже, понятно?

* * *

Мы обедаем в патио мексиканского ресторана, освещенном мерцающими лампочками. Итан размахивает своим фальшивым удостоверением личности и возвращается с кувшином сангрии.

С удовольствием поедая энчиладу, я вдруг вижу, что на руку Итана садится комар. От неожиданности кровь ударяет мне в голову. Не думая, что делаю, я с яростью хлопаю по его руке.

Итан смотрит на меня обалделыми глазами.

— Прости, — шепчу я.

А у самой голова уже поплыла. С сангрией я слегка переборщила. Да и вообще, сегодня я что-то слишком возбуждена. Гляжу на ладонь с раздавленным насекомым, потом протягиваю ему:

— Вот, убила.

— Да уж… — Глаза у Итана как тарелки. — Спасибо, что руку не сломала.

— Сейчас вернусь, — говорю я.

Встаю и кладу салфетку на стол. Иду в туалет, смываю с ладони мерзкую тварь. Мою руки с мылом.

Гляжу на себя в зеркало и вижу в глазах слезы. Чувства совершенно растрепанные. С чего это вдруг я такая счастливая? С того, что взяла и влюбилась? Вообразила, что это и есть настоящее счастье?