Девушка сидела за столом, но даже не посмотрела в его сторону. По ее глазам было видно, что она недавно плакала.

Йозефа одарила Иоганна сердитым взглядом.

– Замечательно, оставить любимую одну посреди незнакомого города…

Только дурак не признает собственных ошибок. А ты и есть дурак!

Иоганн поднялся и подошел к ним.

– Элизабет, прошу, прости меня, – сказал он негромко.

– За что? – спросила она, и голос у нее дрожал.

– За то, что оставил тебя одну, – продолжал Иоганн. – Я думал только о том, как бы нагнать этого мерзавца, и… Мне очень жаль.

Элизабет подняла на него глаза.

– Правда?

– Да.

Девушка встала и прижалась к нему.

– Я вдруг почувствовала себя такой одинокой…

Лист обнял ее, ощутил тепло ее тела.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – И горжусь тобой. Сама отыскала дорогу… ты просто рождена для жизни в городе.

Элизабет невольно рассмеялась.

– Как и ты – для работы в кузне, – подстегнула она его.

Йозефа смотрела на них, и на душе у нее стало тепло. «Эти двое поладят», – подумала она.

Затем оглядела комнату. Колбаса, сыр, яйца, свежий хлеб и вино – все было готово к приходу Хайнца. Но ее муж до сих пор не возвращался, и Йозефа начинала беспокоиться.

– Где он пропадает? – спросила она, глядя на Иоганна.

Лист покачал головой.

– Пруссак, которого я знал, наверняка сходил бы еще выпить за освобождение и…

В это мгновение распахнулась дверь. Иоганн и Элизабет резко обернулись, Йозефа машинально схватилась за длинный нож, лежавший на столе.

– Попались, проходимцы! – прогремел раскатистый голос, и в комнату вошел Пруссак.

– Хайнц! – в восторге крикнула Йозефа, выронила нож и бросилась мужу на шею.

Пруссак страстно поцеловал ее, взявшись при этом ладонями за ягодицы.

Лист усмехнулся. Элизабет стало неловко от такой невоздержанности. Пруссак оторвался от жены и шагнул к девушке.

– Пусть вас ничего не смущает – жизнь слишком коротка, чтобы жеманиться, сударыня! – Он поклонился и поцеловал ей руку.

Элизабет густо покраснела.

– Ну, хватит, – вмешался Иоганн и строго посмотрел на друга. – Старый обольститель!

Пруссак привлек его к себе и обнял так крепко, что Лист едва не задохнулся.

– Ну, что, старый бродяга! Всё на защите невинных дам, а?

Они рассмеялись от души. Такая встреча нравилась Иоганну куда как больше. Пруссак выпустил его. В нос Листу ударил до боли знакомый запах – пять дней в одной камере с бродягами и ворьем не прошли бесследно.

– Французские духи? – спросил он друга.

– Это чтоб отбить у тебя невесту. – Пруссак ухмыльнулся и посмотрел на Йозефу. Потом бросил взгляд на накрытый стол. – Замечательно, все как я люблю… Только вот кое-чего не хватает!

Он подошел к массивному сундуку, стоявшему под лестницей, достал бутыль и с громким стуком поставил ее на стол.

– Вот, промочите горло.

И с этими словами скрылся за дверью.

Элизабет растерянно посмотрела на Иоганна. Тот сел за стол и ответил ей невинным взглядом.

Пруссак вскоре вернулся: он наскоро умылся, с его лица и рук стекала вода. Без всяких колебаний недавний узник схватил жену за руку и потащил ее к лестнице, крикнув Иоганну и Элизабет:

– Мы ненадолго!

– Это уж как получится, – рассмеялась Йозефа.

Они поднялись к себе в комнату.

– В этом весь Пруссак. – Иоганн откупорил бутыль и сделал большой глоток.

Ну кто бы мог подумать.

Лист с трудом проглотил и сделал над собой усилие, чтобы удержать шнапс в себе. Потом протянул бутыль Элизабет.

– По твою душу. Ваш краутингер.

У девушки загорелись глаза.

– Ты шутишь.

Иоганн кивнул.

– Не представляю, откуда Пруссак достал его. Как будто знал, что я приду, – добавил он с иронией.

Элизабет понюхала из горлышка. Действительно – аромат трав сложно было с чем-то спутать. Она сделала большой глоток.

Мгновенно вспыхнули воспоминания.

Тироль. Деревня. Дедушка.

Элизабет проглотила настойку, как будто не пробовала ничего вкуснее.

– Деду пришлось бы по вкусу.

В глазах у нее стояли слезы. Иоганн обнял ее и поцеловал.

– Не сомневаюсь.

Несколько мгновений они хранили молчание. Сверху доносился тихий ритмичный скрип. Иоганн улыбнулся.

– Давай поедим, это может и затянуться.

Они принялись за еду. Скрип между тем становился громче; теперь стали слышны страстные стоны. То, что их могут услышать, Пруссака и Йозефу, по всей вероятности, не смущало.

– Как он верно подметил, жизнь коротка, – проговорил Лист и пододвинулся к Элизабет. – Надеюсь, для Йозефы она окажется не слишком короткой.

Элизабет смущенно улыбнулась.

По дому разнесся вскрик облегчения. Иоганн поднял глаза к небу.

– Свершилось! – произнес он торжественно.

– Аминь, – добавила Элизабет и хихикнула.

Через некоторое время на лестнице показалась Йозефа, растрепанная и красная. Следом за ней спускался Пруссак, в чистой одежде.

– Долго же ты переодевался, – заметил с усмешкой Иоганн.

– Я бы так не сказала, – рассмеялась Йозефа и опустилась на лавку рядом с Элизабет.

Пруссак взял кувшин вина и разлил по кружкам до самых краев.

– За вас!

Они выпили.

– А теперь рассказывай: где тебя носило все эти годы? – спросил Иоганн у своего друга.

Пруссак откусил от копченой колбасы и принялся рассказывать с набитым ртом.

После того как солдаты их с Иоганном отряда расправились с офицерами, он несколько дней прятался на дереве от поисковых отрядов. Когда те ушли, попытался выяснить, где их лагерь. Но их подразделение уже выдвинулось дальше. Остались только те, кто угодил в руки к солдатам: им вспороли животы и оставили умирать – остальным в назидание.

– Подвесили вверх тормашками, – рассказывал Пруссак. – Я будто в ад попал. Один посреди выжженной равнины, вокруг их изуродованные тела, и повсюду воронье кружит… – Он запнулся и уставился в пустоту.

Йозефа взяла его за руку. Пруссак рассеянно сжал ее и продолжил повествование.