Ленда — о диво — вышла из всех столкновений невредимой. Жесткий буксир в виде древка творил чудеса. А может, просто поле боя было милостиво к ней.

А ведь они снова были на поле боя! Уже подбегали к дому, когда над их головами пронеслось что-то длинное и прямое, что-то врезалось в трактир с такой силой, что затряслась большая часть дома. Дома, как ни говори, немалого. Это что-то не было грифоном, но грифон был где-то близко. Бревно — Дебрен видел — летело горизонтально, скорее с востока на запад, чем сверху вниз. Пискляк рискнул пронестись почти над землей, выпустил снаряд уже у самой цели и, вероятно, сразу же взмыл свечой в небо, чтобы не столкнуться с крышей. Если даже он и перелетел на другую сторону, все равно было ясно, что он развернется, чтобы проверить результат. Но у него мог быть и хороший избыток скорости, чтобы проделать в воздухе петлю, а значит, вести непрерывное наблюдение.

Черви неумолимо превращались в ленточников, пар конденсировался, пыль оседала. Паровая завеса переставала действовать. Дебрен знал, что у них в запасе не больше полубусинки невидимости. Возможно, бусинка — если припасть к земле. Иначе говоря, полунеподвижность означала поражение.

Пришлось рисковать.

— Збрхл!! Отворяй дверь! — рявкнул он.

Случилось. То, что слух у грифонов есть, Дебрен прекрасно знал. Кости были брошены, теперь все зависело от реакции обеих сторон. Если Пискляк с петли плавно зайдет на посадку…

Но он не зашел. Когда они выскочили на открытое пространство, грифон как раз проделывал нескладную полубочку, разрываясь между желанием убить и нежеланием разбиться. Победило второе. Это лишний раз доказывало, сколь опасным противником может быть полосчатый грифон, мутировавший из западникового снежного тигра.

Он был ранен и взбешен, но решился на медленную, безопасную посадку в дальнем углу двора. И оказался прав. Дебрен понял это, когда они добрались до входа в дом.

Дверь, несмотря на долговременную бомбардировку камнями, пострадала не очень. Она была большая, тяжелая, солидно окованная. Заработала несколько выщербин и вмятин, но выдержала. Это немного задержало их, зато обещало защиту на будущее. С той стороны кто-то уже дергал засов, а Дебрен помнил, как легко и быстро Ленда управилась с объединенными, силами двери и Збрхла. Поэтому молча предположил, что сейчас, когда ротмистр в доме, они смогут отворить еще быстрее. Расчет был в принципе верным, однако не учитывал наличия балки.

Заостренная на конце, скорее всего украденная с какого-то строения балка снаружи упиралась в дверь точно рядом с дверной ручкой. Да-да, у двери, хоть и ранневековой, уже была ручка и даже замок с отверстием для ключа. Замок за двести лет, вероятно, испортился, но по-прежнему повышал престиж хозяев: большинство деревенских халуп, как и раньше, запиралось на деревянные вертушки, порой совершенно архаичные, односторонние.

Дверная коробка была крепкая, и удар ее только надломил, как и край двери. Полностью пробить дверь Пискляку не удалось, но трактир не корабль, не важно, дырявый он или нет. Важно, что балка вонзилась глубоко и крепко держалась в дереве.

Так же крепко, как и другой ее конец в стволе ближайшего грифохрона.

Дебрен вбежал на выложенную камнем площадку перед входом и, не раздумывая, ударил по балке плечом. К счастью, по касательной — поэтому лишь упал и побился о дверь, а не сломал себе парочку костей.

— Не могу! — кричала с другой стороны Петунка. — Йежин! Скорее! Двери заклинило!

Дебрен, воспользовавшись тем, что все равно уже лежит, пнул балку снизу. Безрезультатно. Краем глаза он видел крылья грифона, исчезающие между верхушками заостренных столбов частокола.

— Внимание! — крикнула Ленда и тут же с размаху саданула топором алебарды по другому концу балки. Топор увяз. Летающий таран вопреки ожиданиям не соскользнул с грифохрона. Дверная коробка была из какого-то упругого дерева — вероятно, тиса, используемого для изготовления луков, а крыло двери обрамлено стальным листом. Дебрен сразу же понял, что это означает.

— Выдергивай! — взвизгнул он, вскакивая на ноги. — И не руби! Прикрывай от грифона!

У нее возникли проблемы: древко алебарды было гораздо длиннее топорища обычного топора, и когда оружие использовали в качестве пики, сила удара оказывалась нешуточной. Однако и высвободить острие из хватки объекта, в который оно воткнулось, было далеко не так просто.

Балка-таран встретилась с препятствием не менее пружинистым, чем дуга арбалета. Дверь тронулась и отразила ее так неудачно, что задний конец угодил в середину грифохрона. Теперь балка увязла так крепко, что ликвидировать преграду можно было лишь одним способом: перерубить. А на это времени не оставалось.

Грифон уже мчался огромными прыжками через двор.

— Беги! — Какое-то мгновение Дебрену казалось, что девушка орет на атакующего орлокота. В ее голосе было что-то от детского бессилия, а именно дети способны отпугивать чудовищ такими глупыми криками. Но это была Ленда, и, конечно, не грифона она имела в виду. — Лестница! Я задержу его!

Она могла это сделать. Чуть раньше им вдвоем все же удалось высвободить алебарду. Теперь достаточно было точно вонзить ее и попытаться, отскочив, встать так, чтобы линия древка упиралась в стену. Если древко не треснет сразу, если взбешенный от боли грифон поведет себя глупо, девушке, вероятно, удастся увидеть, как Дебрен исчезает за краем ската крыши. Лестница лежала недалеко, казалась легкой, крыша продырявлена. План Ленды не глуп. Только вот принять его нельзя.

— Петунка! — Чародей отступил, уперся спиной в окованную, солидную, как дворцовые ворота, дверь. — Прочь от двери! И не глядеть! Глаза в другую сторону!

Грифон облетел телегу. Ему приходилось лавировать между кольями. Это замедляло его движение, но не сильно. Ленда уже держала алебарду горизонтально, примерялась, выбирая точку на полосчатом туловище. Ветер развеял тучи, открыл луну.

— Оставь меня! — В их распоряжении были доли бусинки, поэтому она даже не стала оглядываться. Хоть и хотела. Очень хотела. Второй раз она оказалась между Дебреном и крылатой смертью, и трудно было не сделать очевидных выводов.

— Ленда. — Сейчас он не кричал, и не только потому, что их разделяло всего несколько шагов. — Когда скажу — ложись. А потом сразу беги.

Она не повернула головы. Она была солдатом. Хорошим солдатом.

— Беги, дурень, немедленно!

— Нет, Ленда. Я люблю тебя. Ложись!!

Дебрен успел заметить, как из-за ее спины появляется упырий, словно растянувшийся вширь клюв Пискляка, но понять уже не успел — потому ли, что она послушалась и упала, или потому, что грифон прыгнул.

Заклинание пошло в двери и бросило Дебрена в небытие.

— …совсем спятить, чтобы тебя слушать, Збрхл!

Голос был злой, сердитый. Простуженный. Ворчливый. Приятный. Прежде всего — приятный.

В голове гудело. Спина болела и горела. Зад еще больше. Ну и шея. Он лежал на животе на чем-то твердом, но голова держалась выше — под головой благоухала Петункой подушка, и от разницы уровней у Дебрена болел затылок. Но было и нечто приятное. Он не мог точно сказать, где именно. Возможно, потому, что перестал существовать?