Увлеклась, подумал Доменик и улыбнулся. Она увлекается, так мило, по детски с головой уходит в «игру». Ему это так нравилось.

Поспешил к ней. Бесшумного приблизился, пошаркал ногами по гравию тропинки — специально, чтобы она его заметила. И…

За прошедшую неделю, стоило ему появиться, и он тут ощущал взрыв ее радости. Подхватывал ее на руки — легкую, как пушинку, невозможно приятную — и кружил. Или она, поднимала взгляд и кидалась ему на шею, ласкового обнимала, целовала.

Так сладко. Это было невероятным счастьем.

Сейчас ничего не произошло. Алиса лишь приподняла на него глаза и кивнула, а во всем ее облике читалось «дистанция».

Дистанция! Снова?!

Доменик сжал зубы. Тревога забилась внутри — мерзкая, противная.

Да, что же такое? Что происходит? Неужели, она …

— Я пришел, — не зная, что еще произнести, сказал он.

В это мгновение ощущал себя дураком. И как-то мгновенно стали понятны истории о земных мужчинах, которые мучились от непонимания мотивов женских поступков и настроений.

— Вижу, — спокойно-равнодушно ответила Алиса. — Добрый вечер. Ужин сегодня из ресторана, я не готовила.

— Хорошо, — улыбнулся Доминик, насколько мог искренне. Может ему кажется, может все хорошо?

Он подошел, сел рядом и сгреб Алису в охапку. Она не подставила лицо, и пришлось поцеловать ее куда-то в висок и волосы.

Тут же заерзала, словно хотела высвободиться из его объятий. Наверно, так и было…

— Я хотела бы почитать еще, — холодным тоном сообщила она.

— Что ты читаешь? — все еще надеясь, что это какое-то недоразумение, что она действительно просто очень сильно увлечена чтением, спросил Доминик.

— Книгу, — ответила Алиса. — Одну из тех, что ты оставил. Надеюсь, ее мне позволено читать, это любовный роман.

«Вот в чем дело!» — подумал Доминик. Вот, что случилось. Ей не понравилось, что он решил обезопасить ее от лишней литературы.

Просто… Доминик считал, что был прав, он хотел, как лучше, хотел защитить их обоих от ее любопытства. И совершенно не ожидал такой ее реакции. Ему просто в голову не приходило, что это может так ее расстроить.

Так расстроить, что она… рассердится на него?

— Я не хотел тебе зла. Я хотел помочь, — в своем прежнем духе, отрывисто, сказал Доминик. И Алиса подумала, что ему тоже больно, поэтому и заговорил так.

Выдохнула…

Он что, действительно не понимает? Вот просто не понимает и все тут?

Но это же так просто! Даже, если ты не человек! Каждому нужна свобода и доверие!

— Хотел помочь?! — все ее показное спокойное равнодушие, как рукой сняло. Она чуть отсела и уставилась на него. — Ты что, действительно не понимаешь, как это все выглядит?! Доминик, ты что?! Я тут… в твоей власти! Ты — не человек! У тебя всякие свехспособности, ты сильный, как … слон! Ты можешь делать со мной, что хочешь… А тут еще и ограничил меня в столько малом! — она осеклась, подумав, что ведь действительно так. А он относится к ней очень хорошо, лучше любого земного мужчины, заботится.

Нужно как-то сбавить обороты, хоть это нелегко. Вон, уже начал говорить, как прежде… не как человек. Не хотелось бы, чтобы все ее усилия по очеловечиванию смерти пошли насмарку из-за ее обиды.

— Чем именно я обидел тебя? — спросил он — как когда-то очень спокойно. Словно приручал зверушку. Вот, наверно, мы так и есть друг для друга, с грустью подумала Алиса. Разные существа, разные виды, и каждый пытается «приручить» другого. Хоть порой ощущение невыносимой потусторонней близости стирает все границы…

— Вот этим! — сказала она. — Тем, что забрал книги!

Несколько мгновений он молчал, видимо, опять, как в былые времена, взвешивал про себя.

— Я хотел избавить тебя от искушения, — сказал он, наконец, без всякой интонации. — Помочь тебе… нам.

— Избавить от искушения?! — взвилась Алиса. — Доминик, ты сам себя слышишь? Нет? Ты совсем мне не доверяешь? — она испытующе посмотрела на него. Слава Богу, в его глазах мелькнуло нечто похожее на понимание. — Я сказала, что больше не буду копать в эту сторону! Обещала тебе вчера. Я взрослый человек, я взрослая женщина! Я могу сама разобраться со своими «искушениями». Я не ребенок, от меня не нужно прятать конфеты!

— Я лучше знаю, что делать с твоим искушением! — вдруг рявкнул он. Глаза блеснули, желвак дернулся на щеке, и в лице появилось то странное выражение, что она видела ночью неделю назад. Выражение человека, который плохо осознает себя.

Алиса дернулась и испуганно отсела еще дальше. Честно говоря, захотелось убежать. И очень ярко вспомнилось, как он душил ее тогда, как жестко держал за подбородок…

Почти полминуты он сверлил ее глазами, потом лицо начало проясняться, он провел рукой по лбу, стирая наваждение.

… Они еще долго молчали. Он опустил глаза и задумчиво смотрел на гравий под ногами. От мощной фигуры исходила, кажется… боль?

— Доминик… — Алиса не выдержала. В сущности, в момент этой его вспышки ей стало все ясно. Она легонько успокаивающе погладила его по плечу.

— Алиса… — он неуверенно поднял взгляд на нее. — Я … — замолчал, будучи, видимо, не в состоянии подобрать подходящие слова.

— Сам не понимаешь, что говоришь, — тихо и осторожно закончила за него Алиса. — Потому что это говоришь не ты… про искушение, про то, что ты лучше знаешь, что с ним делать… Это твое … прошлое. Хорошо, послушай, я объясню….

— Объясни, — взгляд стал разве что не просящим. — Я не хочу обижать тебя.

— Это неизбежно! — вдруг рассмеялась Алиса. — Мы разных видов… Ты и я. Мы с тобой разной крови. Но я … буду пытаться понимать и дальше. А теперь представь себе. Знаешь, что основа хороших отношения? Доверие. Мы с тобой вдвоем тут. И, да, ты можешь обращаться со мной как угодно, у тебя есть такая возможность. Но я доверяю тебе. Верю, что ты не будешь намеренно делать мне плохо. Не обидишь специально. Вспомни… Ты чуть не убил меня, ты пугаешь меня такими вот вспышками… Но я нахожу в себе силы доверять тебе дальше. Несмотря на это. А ты… Я обещала пойти тебе навстречу, не лезть в твое прошлое. Обещала ведь, и ты вроде бы поверил! Поэтому то, что ты убрал книжки — это … ну как пощечина! Это значит, что ты не доверяешь мне. Или считаешь ребенком, не способным справиться со своим любопытством… Понимаешь?

Алиса замолчала, испытующе вглядываясь в его глаза. А самой подумалось, что… вообще-то его можно понять. Для него она ребенок и есть. Это ему пятьсот лет. А ей — двадцать. Хоть, конечно, наверно, жизненный опыт существ, подобных ему, нельзя оценивать привычными мерками.

— Понимаю, — ответил Доминик. Помолчал. — Я верну тебе книги. Я тебе доверяю. И … Алиса, ты можешь делать, что хочешь. Если тебе нужно… расследуй мое прошлое. Если тебе это нужно…