Пока синьор Массимо отлеживался на диване, Стас с Ольгой вышли в коридор.

— Наворотил ты дел, полковник Дубовый. — Она злилась и намеренно коверкала его фамилию, зная, как это раздражает Стаса. — Ты предъявляешь обвинение, даже не опросив свидетелей.

— Это ты про охранника и водителя? Чепуха! Он мог незаметно проскользнуть мимо охранника и добраться до Новорижского шоссе на частной машине. Потом вернуться и сделать вид, будто никуда не уезжал. Ведь в офисе никого, кроме него, не оставалось, а обвести вокруг пальца охранника дело плевое. Так что алиби жиденькое, да и пистолет принадлежит ему.

— Допустим. Но почему ты не допросил его секретаря, мужа Милены Валито, Погодину, Трамм? В этой истории мы имеем очень много потенциальных преступников. Почему ты берешь на себя ответственность принимать скоропалительные решения?

— Потому что из нас двоих, милая, полковник все же я. И мой профессиональный нюх подсказывает мне, что я принял единственно правильное решение. Промедли я хоть день, и видали бы мы твоего артиста, как собственные уши. Все. Точка. И вообще я не понимаю, чего ты за него заступаешься? Не из меркантильных ли соображений? Не хочешь лишиться обещанного в итальянских лирах заработка?

— Глупо с твоей стороны. Глупо и недостойно, — поджала губы Ольга.

— Ладно, прости. Это я ляпнул, не подумав, — извиняющимся тоном сказал Дубовой, трогая Палеву за рукав. — Не дуйся.

Мимо них неслышно проскользнул вездесущий Марко, имевший особый талант — возникать, казалось бы, из ниоткуда. Он подошел к двери кабинета, даже не удостоив взглядом полковника и Ольгу — по примеру хозяина, Марко презирал любого, кто не имел за душой хотя бы паршивенького миллиона долларов.

— Э, любезный, туда нельзя! Синьор Массимо просил его не беспокоить, — окликнул итальянца Дубовой.

Марко сделал вид, что не слышал, и шмыгнул за дверь.

— Вот, проныра! — буркнул Стас и быстро метнулся за управляющим. Дверь в кабинет осталась приоткрытой, и полковник прислушался к доносившемуся оттуда разговору. Говорили по-итальянски: синьор Массимо — слабым, дрожащим тенорком, Марко — свистящим шепотом, но Стасу удалось разобрать слово «Милан», произнесенное трижды. Подозвав Ольгу, он ткнул пальцем в сторону кабинета, и злорадно сказал: — Ну, и кто оказался прав? Слышь, про Милан судачат, макаронники. Я тебе, как врач, говорю: он укокошил трех женщин и собрался ноги делать. В Милан, на родину, захотел, голубчик. Граппу пить и спагетти трескать, сидя во внутреннем дворике палаццо под ласковым итальянским солнышком.

— Может быть, ты и прав, — задумчиво произнесла Ольга, вслушиваясь в нежно вибрирующую мелодику чужого языка.

— Пошли, надо еще с оружием разобраться. Похоже, наш клиент малость оклемался, — и Стас толкнул дверь.

— Только ты поаккуратней, пожалуйста.

— Ничего. С мафиози в белых перчатках не разговаривают.

— Ты его еще крестным отцом назови, — кольнула Ольга.

Синьор Массимо полулежал на массивных кожаных подушках. Вокруг него хлопотал Марко, он без умолку стрекотал по-итальянски и то совал хозяину стакан воды, то принимался вытряхивать на ладонь таблетки из тонкой стеклянной трубочки, найденной Ольгой в кармане пиджака Фандотти.

При виде вошедших синьор Массимо что-то коротко сказал Марко. Тот с ненавистью глянул на Дубового, облил Ольгу ледяным презрением и с подчеркнутой медлительностью вышел из кабинета.

Полковник присел напротив лежащего хозяина дома и, поигрывая коллекционным пистолетом, начал допрос:

— Итак, синьор Фандотти, теперь я бы хотел услышать от вас что-либо вразумительное. Каким образом ваш пистолет оказался в машине убитой Милены Валито?

— Я не знаю. — Голос Массимо звучал жалко и растерянно.

— Интересно. Но я уверен, что ваша коллекция хранится под замком.

— Естественно. В левом крыле, на втором этаже есть комната, которую я называю «охотничьей». Там, на большом стенде за небьющимся стеклом, и хранится моя коллекция.

— Так кто же, если не вы, мог взять оттуда пистолет? — напирал Стас.

— Никто. Потому что ключ от комнаты и от стенда хранится у меня в сейфе.

— Вот видите. Вы сами себя опровергаете, гражданин Фандотти. Нескладно получается. — Дубовой опять подчеркнуто назвал Массимо гражданином. Бизнесмен на сей раз понял смысл этого обращения, его передернуло, но возразить он не посмел.

— Почему же? Я могу объяснить. Мы въехали в этот дом не так давно. Лина, не привычная к большим помещениям, боялась. Как ни смешно это звучит, но она не могла спать по ночам, ей мерещились то привидения, то грабители. Если я ночевал здесь, все обходилось проще: она среди ночи прибегала ко мне и оставалась до утра. Если же дела вынуждали меня остаться в городе, то ей, бедняжке, заснуть без снотворного не удавалось. Однажды она попросила меня дать ей пистолет — так, на всякий случай. Я не нашел в этой просьбе ничего предосудительного и дал ей оружие, как раз «беретту». Для собственного спокойствия она хранила его в верхнем ящике туалетного столика. Теперь, насколько я понимаю, его там нет. — Приведя в свое оправдание эту версию, Массимо Фандотти тем не менее выглядел совершенно подавленным.

— История занимательная, но неубедительная. Кроме того, Лины Фандотти уже нет в живых, и проверить ваши показания не представляется возможным. А имеющиеся факты весьма красноречивы, гражданин Фандотти. — Стас говорил медленно, смакуя каждое слово.

Массимо зябко ежился под его колючим взглядом, но молчал. Он походил на затравленного зверя.

Постукивая пальцами по столу, Дубовой тоже долго молчал, очевидно, принимая какое-то решение. Потом поднялся, достал из кармана наручники и отчеканил:

— Вам придется поехать с нами, гражданин Фандотти. Вы задержаны по подозрению в убийстве вашей жены, Лины Фандотти, вашей матери, Луизы Фандотти, и Милены Валито. Вы имеете право отказаться от дачи показаний до приезда вашего адвоката. Идемте.

Массимо Фандотти послушно поднялся, взял пиджак, дал надеть на себя наручники, глаза его смотрели грустно и беспомощно. Выходя из кабинета, он оглянулся, окинул комнату взглядом, полным тоски и ужаса, и прошептал:

— Проклятая страна! Если бы я мог рассказать вам…

Дубовой не расслышал его последней фразы, а Ольга встрепенулась, хотела спросить, что он имеет в виду, но наткнулась на безжизненный взгляд итальянца и поняла: он ничего не скажет. Что-то жуткое было в глазах Массимо, будто на Ольгу глянула сама смерть.

После ареста Массимо Фандотти Ольга расстроилась окончательно. Интуиция, та самая, которую к делу не подошьешь, твердила ей, что Массимо невиновен. Но пытаться переубедить Дубового — значит, впустую тратить время: его ослиное упрямство было известно всему управлению, а уж Ольге и подавно. Да, все факты указывают на синьора Фандотти как на убийцу. И пистолет принадлежит ему, и твердого алиби на момент убийства Милены Валито у Массимо не оказалось, и то, что он пытался уехать в Италию, — всего этого уже хватит, чтобы упрятать бизнесмена за решетку на всю оставшуюся жизнь. Но…