– А ее нет, – почему-то растерялась Нина.

– Вы не подскажете, где она может быть?

– Насколько я знаю, она пошла на пляж, а потом собиралась… кажется, в «Дюну»… Знаете… тут у нас такой бар… – совершенно непонятно по какой причине Нине вдруг пришло в голову так подробно докладывать этому мужскому голосу о возможных дочерних перемещениях по Петербургу. – А что передать? Кто звонил?

– Спасибо. Ничего передавать не нужно, я ее найду. – Мужчина отключил телефон так решительно, что Нине тут же представилось, как он колотит бедного Павлика, отыскав его с Лялькой на пляже или в идиотской «Дюне».

Нина промаялась в неизвестности до часа ночи, пока наконец не соизволила вернуться Лялька.

– Ну как? – бросилась к ней Нина.

– Что «как»? – отшатнулась Лялька.

– Павлик как?

– А-а-а… – протянула дочь и скинула босоножки на высоченных каблуках. – Спекся твой Павлик!

– В каком смысле? – непослушными губами прошептала Нина. Неужели тот мужчина все-таки достал Пашку? Что она скажет Светке?

– Готов на все, вплоть до загса.

– Да ну! Не может быть!

– Обижаешь, мать! – Лялька стянула через голову свой сарафанчик, швырнула его в комнату на диван, но на него не попала. Сарафанчик распластался на полу, а его голая хозяйка прошлепала в кухню к холодильнику.

– Ляля, но нельзя же так сразу! Нужно же узнать друг друга получше!

– Кто тебе сказал, что я собираюсь с ним в загс? – Девушка отрезала себе огромный кусок колбасы и с жадностно принялась есть его.

– Он тебе не понравился?

– А что, тебе хотелось бы, чтобы понравился? – Лялька даже перестала жевать колбасу. – Что-то на тебя, мать, не похоже…

– Просто я подумала, что… он и симпатичный… и в компьютерах разбирается, что в наше время немаловажно, потому что – это кусок хлеба… Да-да-да! И не надо на меня смотреть такими ужасными глазами! Я твоя мать, и мне не безразлично твое будущее!

– Я, мам, как-нибудь сама позабочусь о своем будущем, – буркнула Лялька и отвернулась к окну, дожевывая колбасу. – Тебе, знаешь, доверишься, и окажешься за кем-нибудь таким, вроде нашего папеньки.

– Павлик не вроде папеньки! – обиделась за молодого человека Нина.

– Ты-то откуда знаешь?

– У него родители состоятельные! Тарасовы, если хочешь знать!

– Чего-чего? Этот Павлик – сын твоего Иннокентьевича?

– Да, именно это я и пытаюсь тебе втолковать!

– И сын Тарасова ходит подрабатывать чинкой компьютеров? Ему что, в наследстве отказано?

– Ляля, не говори глупостей! Я не собираюсь Тарасовым платить за компьютер! Это они по дружбе! Павлик просто здорово во всем этом разбирается… Кстати, – Нина подсела поближе к дочери, – а что он с нашим компьютером делал три часа?

– Так… Лазал там внутри… по платам, что ли… Я в этом не понимаю.

– И что?

– Ну ты же слышала, что завтра еще придет.

– Ляль, а ты рада?

– Чему?

– Ну… что он придет?

– Не знаю, мама, – лицо дочери сделалось таким печальным, что Нина решила, что на самом деле Павлик абсолютно ничего не понимает в компьютерах, а дочь боится ей об этом сказать. – Мне никто не звонил? – спросила она с большой надеждой в голосе.

– Вообще-то звонил. Такой приятный мужской голос…

– Все-таки он позвонил! – Лялька бросилась к телефону и заперлась с ним в ванной.

Нина подумала, что Павлик зря завтра придет чинить компьютер, потому что в Лялькином сердце, очевидно, царит кто-то другой. И у этого «другого» очень приятный и решительный голос.

Впервые за много лет Нина собиралась на работу с неохотой. На юбилее открылось столько новых обстоятельств из жизни, казалось бы, до последней клеточки знакомых сотрудников, что ей страшно было взглянуть им в глаза. Как теперь строить свои отношения с Фаиной, которая, оказывается, спит и видит, чтобы Нину сократили? А Виктор? Действительно ли он влюблен в нее или это пьяные бредни? Осталась-то у него Фаина! Какой мужчина упустит шанс, когда женщина сама лезет к нему в постель? Нина содрогнулась, представив, как ведущий инженер Лактионов обнимает Фаину. Да что же это такое? Ей нет никакого дела до нищего Лактионова в неглаженых рубахах! У нее есть богатый и красивый любовник, о котором любая женщина может только мечтать! Нина вытащила из сумочки кольцо с бриллиантовой крошкой, надела на палец и решила идти в нем на работу. Пусть напоминает ей Михаила, который его подарил, и защищает от всяких странных, навязчивых и совершенно ненужных мыслей.

С Лактионовым она столкнулась уже в проходной. Сердце почему-то дрогнуло и, казалось, скатилось со своих высот куда-то ниже пояса. Еще в пятницу они, вот так же встретившись с Виктором в проходной, весело поздоровались и вместе пошли в лабораторию, обсуждая погоду и прочую незначительную ерунду, а сегодня резко отскочили в стороны, будто ожегшись друг об друга. Нина поднималась по лестнице на свой этаж, чувствуя спиной горячий взгляд Лактионова. В конце концов этот взгляд ее разозлил. Как спать, так с Фаинкой, а как глядеть, так ей в спину! Какие же все мужики сволочи! Нечего глядеть! Нечего отскакивать от нее, как ужаленному! Жениться надо на Фаине и становиться отцом Танечки! Нина посмотрела на кольцо Тарасова, укрепилась духом и вошла в лабораторию. Фаина, причесывающаяся перед зеркалом, сквозь зубы процедила приветствие и недочесанная, с торчащим на затылке клоком волос, пошла к своему месту. Вошедший Виктор глухо поздоровался и, не глядя на женщин, сразу юркнул за шкаф ставить чайник. Через несколько минут появились Валентина с Юрой, и обстановка несколько разрядилась, потому что Морозов весело и в лицах принялся рассказывать, как встретила его после юбилея жена Людмила. Последними зашли в лабораторию Голощекина с начальником.

– Ну как вы там праздновали после моего ухода? – сладким голосом тут же спросила Галина Андреевна, и Нине показалось, что она всех их подозревает в развратных действиях.

– Да мы недолго, – зачем-то соврала ей Валентина. – Еще немного потанцевали и разошлись.

– Неужели даже «Ямщика» не спели? – не поверила ей Галина.

– Я, конечно, пел, не без этого, – рассмеялся Юра, – а других – даже и не подозревайте! Чисты, как стекла!

Нина вдруг почувствовала, что совершенно не может находиться в этой лживой обстановке, когда все говорят совсем не то, что думают. Может, и хорошо, если ее сократят? Они все уже совсем не те, что раньше. Все в их отношениях переплелось, запуталось и распутыванию не подлежит. Можно только обрубить по живому.

Нина взяла свои образцы и пошла на микроскоп. Она успела просмотреть только один, когда дверь в приборную щелкнула и вошел Виктор. Нина рассчитывала, что он сядет за анализатор, но Лактионов встал рядом с ней. Она подняла на него глаза, и ей сделалось жарко. Кольцо Тарасова не помогало, хотя она вцепилась в него всей пятерней правой руки.