– Никто из посторонних на участок не забредал?

– Кирилл, – хором ответили родители и рассказали следователю про Егорова.

Найти адрес Кирилла оказалось легко, мы все бросились в Москву. Я очень переживала за Любу, но еще больше за Ксюшу. Мать ребенка трясло в ознобе, потом бросало в жар, тошнило, у нее открылся понос. По дороге мы раз пять останавливались, Ксю в кусты мчалась. В конце концов очутились у дома, где Кирилл жил. И почему-то раньше милиции приехали. Да, чуть не забыла! Следователь нам велел отправляться на городскую квартиру и там известий ждать, предупредил:

– Как только появятся новости, сообщу вам. Сами ничего не предпринимайте. Это опасно.

Но Сергей мигом помчался к сумасшедшему.

– Каким образом вы выяснили адрес Егорова? – удивился Степан. – Сомнительно, что следователь вам его сообщил.

– Вы же понимаете, тогда мобильных не было, – вздохнула Элина, – он по дачному телефону велел кому-то выяснить, где живет Кирилл. Через некоторое время раздался звонок…

– Аппарат в деревне, – восхитился Степан, – прямо роскошь. В Москве-то они тогда не во всех квартирах были.

– Элита тогда жила не хуже, чем сейчас, – пояснила хозяйка, – в нашем поселке все известные люди обеспечивались связью. Местные жители об этом знали, просили знаменитого соседа «Скорую» вызвать. Следователь взял трубку, слышно было плохо, он поэтому вслух название улицы, номер дома повторил и укатил.

– А вы поспешили по этому адресу, – подхватила я.

– Да. И, повторяю, почему-то прибыли раньше милиции, – вздохнула Элина, – поднялись на этаж, позвонили в дверь, Кирилл открыл и радостно сказал:

– Нашли меня? Быстро, однако! Думал, вы позднее заявитесь.

Сергей в коридор влетел.

– Где Люба?

– На диване в комнате, – сообщил Егоров.

Мы туда…

Элина Рафаэлевна передернулась.

– Забыть не могу. Ксюша сразу в обморок упала. А я смотрю на окровавленную девочку… мне показалось, что она мертва. Сергей прошептал:

– Что ты с ней сделал?

– Ничего плохого, – быстро предупредил Кирилл, – я не способен ребенка обидеть. Провел пару операций под наркозом, конечно. Мы теперь с ней близнецы. Смотрите, у меня пальцев на ноге нет! И у нее теперь тоже. На теле шрамы… Вам понятно? Мы с Любой родня!

Я чуть сознание не потеряла. Дальше все происходило, как при замедленной съемке. Сергей прыгнул вперед, я зажмурилась, потом открыла глаза… Нет слов, чтобы описать это зрелище. Кирилл стоит, из горла у него фонтан крови бьет, потом Егоров медленно падает… Звуки исчезли, я только видеть могла. Гасконин замер, в комнату люди ворвались, много, впереди мой брат! И раз! У меня в ушах зазвучали крик, мат, последнее, что помню, я легла на пол и голову ладонями зажала. Пусть что угодно творится, лишь бы на Любочку не смотреть.

Элина схватила чашку с остывшим чаем и залпом ее осушила.

– Хотите сказать, что дирижер убил Егорова? – уточнил Степан.

Зотова кивнула.

– Отца понять можно. Ребенок был изуродован. Кирилл решил сделать Любу похожей на себя. Отрезал ей пальцы на ступне.

– Боже, – ахнула я.

Элина взяла со стола салфетку и стала ею обмахиваться.

– Столько лет прошло, а меня все еще в жар кидает, как вспомню. Нас всех посадили в машину, увезли в отделение, разместили в разных кабинетах. Рафаэль уже был в милиции начальником, похищение редкий случай, да еще у знаменитости! Вот он сам и поехал к Егорову, не знал, что я там. Допрашивать меня брат не мог, это неэтично. Со мной беседовал пожилой, очень приятный человек. Он сразу предупредил:

– Преступник мертв. Но раны на теле и состояние девочки кое-что объясняют. Похоже, мужик ее чем-то угостил, может, конфетой с психотропным лекарством. Такой препарат мог малышку вмиг сомнамбулой сделать. Он, наверное, ее на руках нес, это подозрений ни у кого не вызвало: отец тащит своего спящего ребенка. Но это только предположение, Люба не адекватна. Поговорить с ней невозможно. Мы пока о Егорове мало знаем, успели только выяснить, что он на учете у психиатра состоял. Медикаменты специфические у него на тумбочке нашли, такие без особого рецепта не получишь. Наверное, он ими ребенка накормил, поэтому Люба находилась в бессознательном состоянии. Пальцы он ей отрезал минут за пять до вашего приезда. Медики постараются их пришить, вроде это возможно. Еще гад бедняжке живот бритвой порезал, но не глубоко, опасности для жизни нет. Выглядит это удручающе, однако от такого рода травм не умирают. Внутренние органы не задеты. Сейчас Люба в больнице. Будем надеяться на благополучный исход.

Элина отбросила салфетку.

– Я тоже в клинику загремела с истерикой. Рыдала пару дней, потом в себя пришла. Сергей нашел чудо-хирурга. Пальцы Любе пришили, от лекарств откачали. Что интересно, девочка ничего не помнила, она, когда очнулась, спросила:

– Почему у меня ножка забинтована и болит?

Ксюша осторожно спросила:

– Сама можешь это объяснить?

Дочь наморщила лоб.

– Я играла во дворе. И здесь проснулась.

Больше она ничего не сообщила. Малышке объяснили, что она попала под машину, поэтому ей сделали операцию. Люба осела дома, в школе не появлялась, учителя к ней домой ходили. Через год я Сергею сказала:

– Нельзя Любу в квартире взаперти держать. Она давно выздоровела.

Он и Ксюша сначала резко возразили:

– Никогда не отпустим дочку от себя ни на шаг. Она сама побоится без нас в классе сидеть.

Я с трудом им растолковала:

– Девочка ничего не помнит, считает, что пережила наезд автомобиля. Она не может расти в изоляции. Давайте переведем ее ко мне, я пригляжу за малышкой.

Ксения на дыбы.

– В твоей школе убогие дети, нищие, из семей уголовников.

Я ей в ответ:

– Зато там я рядом, поэтому никто Любу не обидит.

В конце концов они согласились.

Степан сложил руки на груди.

– В архиве полиции нет материалов об убийстве Кирилла Егорова. Есть дело о его суициде. От содержимого папки мало что осталось, крысы поработали. Но очень подробное письмо Егорова с рассказом о его детстве, переживаниях, дотошным объяснением, по какой причине он сам себе горло перерезал, уцелело.

– Странные, однако, грызуны обитают в архиве, – протянула я, – почти все сожрали, а многостраничную записку самоубийцы не тронули!

Элина сделала глубокий вдох.

– Если вы намекаете, что я просила Рафаэля помочь друзьям, то ошибаетесь. Я ни в какие детали не посвящена. Сергей приехал меня из клиники забирать. Вид у него был не лучший, за пару дней он сильно похудел, осунулся, постарел. По дороге домой Гасконин объяснил: «Эля, Кирилл покончил с собой, понимаешь?» Я сначала оторопела, потом кивнула.