— А им, черт побери, что здесь нужно? — Недовольный тон Тенди заставил Джуд повернуться и проследить за его взглядом, и от того, что она увидела, у нее остановилось дыхание.

Патрик Джемисон помогал своей дочери Кэтлин выйти из двуколки, которую сопровождали несколько охранников из Свитграсса. И среди них был Долтон Макензи, словно возникший по заклинанию Джуд. Одетый в черное, он выделялся среди остальных, носивших праздничные ковбойские наряды — белые рубашки и мягкие красные шейные платки. На нем была длинная черная куртка, прикрывавшая шерстяной пиджак такого же темного цвета, но и то и другое было расстегнуто, и под ними был виден черный атласный жилет, прошитый серебряными нитками, а его вычищенный стетсон был надвинут на глаза. Хотя на бедрах у Макензи ничего не было, Джуд представила себе опоясывающий их пояс с пистолетами, словно они были неотъемлемой частью этого мужчины. Спрыгнув с высокого кожаного седла, Долтон на мгновение замер, встретившись с ней взглядом, и быстро отвернулся, а у Джуд сжалось сердце — ему было противно даже смотреть на нее.

— Вижу, Джемисон, не тратя зря времени, выпускает своего нового злобного пса, — фыркнул Тенди и от изумления вздрогнул, когда Джуд больно ущипнула его.

— Тенди, не порть своему брату и его жене этот день и затевай никаких ссор. Мы все соседи, и эти люди тоже имеют право быть здесь. Ни у кого из них нет оружия, так что, пожалуйста, успокойся и не устраивай скандала.

— Пожалуй, тогда нам стоит пойти и по-соседски дружелюбно поприветствовать их, — хмуро отозвался Тенди на предупреждение Джуд, но она почувствовала, что его рука расслабилась.

Джуд предпочла бы сделать все, что угодно, кроме этого но продолжала держать Тенди под руку, понимая, что ее присутствие успокаивающе действует на него. Никто не должен догадаться, какие эмоции бурлили под ее голубым ситцевым платьем простого фасона, когда она и Тенди провожали Джемисонов и их наемника поздравить молодоженов.

— Это серебряный чайный сервиз. — Кэтлин вручила аккуратно завернутый подарок молодой женщине, у которой округлились глаза. — К сожалению, должна сказать, просто посеребренный. Но он проделал путь из самого Нью-Йорка. Надеюсь, у вас нет еще одного такого же.

Ошеломленная Лусинда покачала головой, даже не веря, что будет обладать чем-то столь красивым. И хотя ее муж выглядел таким же растерянным, ему удалось сердечно произнести:

— Большое спасибо вам, мисс Джемисон. Я уверен, мы найдем ему хорошее применение. — Он уже прикидывал в уме, сколько зерна они смогут приобрести в обмен на каждую нелепую безделушку. — Я очень рад, что вы смогли заехать, вы и ваши… — его взгляд задержался на Долтоне, определяя род его занятий, и стоящая рядом с ним молодая жена стала совершенно белой, — люди.

— Это мистер Долтон Макензи. — Патрик Джемисон улыбнулся. Он не мог получить более щедрой награды, чем этот быстрый понимающий взгляд. — Я пригласил его не много побыть у нас в качестве гостя. Надеюсь, вы радушно примете его.

— Да, конечно. — Лусинда испуганно взглянула на щеголеватого джентльмена, который не мигая встретил его, потом посмотрела на устланную соломой землю. — Прошу вас, развлекайтесь. — Она подняла голову и с облегчением увидела стоящую рядом Джуд. — О, Уэйд, здесь Джуд, и посмотри, что она принесла нам. — Она взяла подарок из рук Джуд. — Вы ведь сами его сделали, правда? — Она погладила мягкую ткань, и у нее на пальце блеснуло золотое обручальное кольцо. — Я всегда буду беречь его.

— Да, очень симпатичное, — заметила Кэтлин, оскорбленная тем, что ее подарок отложили, даже не открыв и не высказав должного восхищения. — Какой хитроумный и расчетливый способ избавиться от старой одежды.

От унижения и стыда Джуд захотелось повернуться и убежать, но она взяла себя в руки и гордо вскинула голову, хотя внутри со страхом представляла себе, как выглядит рядом с богатыми Джемисонами и как на все это смотрят остальные. Джемисонам ее подарок казался простыми тряпками, явно предназначенными для других целей, они не понимали, что серебряный сервиз является беспричинным оскорблением всех простых и бедных соседей. Одно только упоминание Кэтлин о том, что он всего лишь посеребренный, ясно сказало, что в их глазах это была простая безделушка. Эти люди принадлежали к другому обществу.

На фоне остальных гостей Кэтлин бросалась в глаза, как великолепный павлин среди воробьев. Она была одета в изумрудно-зеленый шелковый наряд с турнюром, отделанный черной атласной лентой, которая сзади завязывалась огромным бантом. Платье девушки, вероятно, привезенное из Парижа, было покроено так, чтобы подчеркнуть ее упругую кремовую грудь, просвечивавшую через отверстия в кружевах между высоким воротником и квадратным вырезом лифа и соответствующим образом приподнято и сжатую лучшим из существующих в каталоге корсетом. В сравнении с ней Джуд чувствовала себя неуклюжей, как пень, в своем непритязательном платье из набивного ситца, которое скромно застегивалось по переду до единенного яруса оборок на подоле. Ее тело, просто покрытое тканью, не было ни затянуто, ни сковано по моде и Джуд очень пожалела, что не отказалась от удобства ради капельки женственности в стиле.

«Стиль» было слово, как нельзя лучше подходившее для Кэтлин Джемисон. Он проявлялся в каждой детали одежды, украшавшей ее юную фигуру, Кэтлин великолепно демонстрировала его каждым заученным движением изящной руки в перчатке и дополняла сияющей белозубой улыбкой и безупречно причесанными пламенеющими локонами. Если бы хорошие манеры можно было купить, Джемисон, без сомнения, щедро оплатил бы достойное поведение дочери, но такое чувство, как стыд, он не вложил в ее характер.

— Что ж, теперь, когда вы засвидетельствовали свое почтение, вы, вероятно, уедете, — это ворчанье исходило от Тенди.

— Глупости, — к удивлению, только Лусинда нашлась что сказать, — они только что приехали. Сегодня праздничный день, и не время раздувать прежние недоразумения. Тенди, по-моему, Джуд хочет пить. Быть может, ты проводишь ее к столу с пуншем?

Бросив последний высокомерный взгляд на незваных гостей, Тенди развернул Джуд и потащил ее к столу с напитками. Первый раунд несчастий благополучно завершился, но даже при этом присутствие Патрика Джемисона оказывало на собравшихся гнетущее действие, и чем дальше, тем напряженность становилась все сильнее. В кувшин с пуншем отправилась пинта бурбона, и захмелевшие музыканты начали играть для пар, закружившихся под свисающими фонарями.

Долтон стоял в стороне от веселья, в котором для него не было ничего нового. Всю свою жизнь он провел, стоя вне круга веселящихся, сначала в силу обстоятельств, а потом по собственному выбору. Он со стороны бесстрастным взором наблюдал за праздником, не поддаваясь воздействию случайного веселья. Он был здесь не для того, чтобы принимать участие в празднике, он был здесь для того, чтобы наводить страх и, стоя уединенной темной, мрачной тенью предзнаменования судьбы, служить ненавязчивым, однако постоянно присутствующим напоминанием о грядущих неприятностях.

Так как его единственной целью на этот вечер было просто испортить всем настроение, он мог позволить себе расслабиться. Долтон заметил Кэтлин, которая была окружена группой восхищенных молодых людей. С упрямой настойчивостью ее темные глаза старались поймать его взгляд, но она не привлекла внимания Макензи, и он равнодушно посмотрел на нее, даже не заметив, как застыло ее лицо от такого пренебрежения с его стороны.