На следующий день погода была превосходной! Как будто и вовсе не было этого противного, сильного дождя, на улице светило солнце и дороги были сухими. Снова моя любимая Москва погрузилась в пробки и суету, машина стояла около подъезда. Помнится, когда-то я на нём часто разъезжал по ночному городу, теперь же это было в прошлом. Я был благодарен отцу за такой дорогой подарок, машина во многих вопросах стала моей спасительницей. Теперь же финансовая сторона нашей семьи трещала по швам, бизнес не вязался, постоянно попадались нечестные люди и отцу приходилось туговато, тем более когда бизнес связан со строительными материалами. Моя машина – это всё, что осталось от старой жизни.

Недавно отца кинули на большие деньги, и теперь он даже дома редкий гость, он стыдился того, что позволил себя обманывать, и ещё куча ненужных нам отговорок. Его отсутствие дома не очень благотворно влияло на Ольгу Викторовну, я всячески помогал ей, поддерживал её, нам нужны были деньги. Как-то за обедом она мне предложила продать машину, якобы может быть одной проблемой станет меньше, отец погасит долг, и может тогда вся семья вздохнёт с облегчением, но эти деньги уже предназначались Марианне, как я мог предать её? Но, с другой стороны, страдала моя семья, и нам были необходимы деньги…

– Думаешь об отце?– спросил ласковый, нежный голос.

Я прогуливался по Москве и не заметил, как проходил мимо храма Христа Спасителя. Возле меня шла Кристина, на ней было симпатичное белое платье, такое воздушное, похожее на взбитые сливки, распущенные волнистые волосы играли с ветром, нежные розовые губы нежно мне улыбались, от неё пахло свежестью и розами. Я был рад увидеть её в хорошем расположении духа, как будто вчера ничего и не было, как будто ей не было плохо и она не гуляла под дождём, как ненормальная. Я боялся спросить у неё, что же всё таки вчера с ней творилось? Но понимал, что сейчас неподходящее время, и тем более она сама знала, как мучили меня любопытство и беспокойство.

– Ты помнишь того старого человека, который повстречался тебе около кафе? Ты тогда расклеивал объявления на столбах?– тихим голосом спросила она.

– Когда тебя искал? Смутно, но помню.– спокойно ответил я.

– А ведь он правда меня видел, единственный из людей, который почувствовал меня, как бы я от него ни скрывалась, он всегда видел меня. Знаешь, он тоже особенный человек, непохожий на других.– сначала она говорила тихо и нежно, потом её голоса совсем не стало слышно, а глаза наполнились какой-то странной грустью.

– Ты чего это погрустнела?– спросил я, взяв её за руку.

Я редко прикасался к ней, наверно, проще сказать – практически никогда, она или сразу же убирала руку, или же отходила от меня на шаг, поначалу меня это смущало, забавляло, тревожило, но потом я смирился с таким поворотом событий. Мне нравилась её кожа, она была белая, бархатная и тёплая. От неё вкусно пахло чем-то, я много ощущал разных запахов в своей жизни, но этому запаху я не мог дать определения, он был её, был особенным, не таким, как у всех. Да о чём я думаю? Конечно, она будет пахнуть по особенному, ведь она не человек, а ангел, высшее существо, самое лучшее творение бога…

А её глаза? Разве возможно пройти мимо неё и не заглянуть в эти глаза? Голубые океаны, если в них долго смотреть, можно увидеть, как там, в глубине играют волны, и цвет их становится более ярким и загадочным. В груди что-то щемило, чем больше я разбирал её в голове, тем больше мне хотелось прижать её к себе и поцеловать. У неё была удивительно лёгкая походка, она как будто не касалась земли, она порхала…

Не мог я не заметить её детской и наивной улыбки, она всему была рада. Её волновало и интересовало всё: природа, животные, люди, постройки. Как-то она сказала, что мы, люди, так быстро изменяем жизнь вокруг себя, домашний очаг, природу, внутренний мир, что она постоянно находится в изучении нас, нашего вида, она изучает каждого человека, ей все интересны, может, поэтому мы ещё нужны богу? Он видит, что мы не глупы, что хотим прогрессировать, но этот прогресс не даёт тех результатов, которые он ждёт от нас. В этом компьютерном мире мы теряем душу, нас пожирает лень, и мы перестаём думать о чём-то высоком и нужном. Мы забыли, кто мы, и поэтому мы начали забывать бога. Человечество неминуемо рухнет, как карточный домик, если не вывести его из глубокого одурманивающего сна. Я знал, что Кристина сейчас читает мои мысли, на её губах играет блаженная улыбка, ей нравится, что я всё чаще и чаще задумываюсь о людях, не только живущих по соседству, а обо всех, но знала ли она, что больше всего на свете я мечтал о ней?

– Я рада твоим мыслям, Антон, честно! Ты растёшь на моих глазах, мои слова и поступки не проходят для тебя даром, ты хороший ученик, и спасибо тебе, что терпишь все эти загадки и тревоги. И прошу тебя, не волнуйся за меня, в моём мире есть вещи, которые ты не поймёшь, твой мозг не сможет понять. Знаешь, я хочу чтобы ты почувствовал на себе всю боль, которая таится в сердцах людей. Я не садистка, я просто хочу, чтобы ты знал, они все тебе дороги! И тот мальчик без ноги, который просит на хлеб, и та пожилая женщина, которая похоронила своего мужа вчера! Ты в них нуждаешься, а они в тебе!

– Как это всё сложно…– тихо ответил я.– Скажи мне, а почему ты иногда появляешься перед людьми, а иногда нет? И мне приходится ощущать на себе косые взгляды прохожих, когда я отвечаю в пустоту?

– Я вообще не должна появляться перед людьми, но иногда мне очень хочется, чтобы меня увидели и я смогла почувствовать на себе взгляд постороннего, но дорогого мне человека.

– Тебя за это ругают?

– Ругают.– тихим, сладким голосом ответила Кристина.– А теперь дай деньги этому мальчику.

Мы проходили мимо мальчика-инвалида, он сидел на бортике тротуара и смотрел на мимо проходящих людей своими огромными серыми глазами, он ловил людей, заставлял их посмотреть на него, пожалеть и дать пережить ещё одну непростую ночь. Когда я подошёл к нему, он посмотрел на меня с опаской, несмотря на то, что он был беден, на нём были не очень грязные вещи, красная в чёрную полоску рубашка и серые, потёртые брюки, одна брючина, конечно, была подвёрнута. Руки тряслись, я раньше мало обращал внимания на таких людей, пробегал мимо них, убегал, как от больных заразой…

Из кармана я вытащил пять рублей и протянул ему, он вытянул свою тоненькую ручонку и с улыбкой на лице взял деньги.

– Мир вашему дому!– немного стесняясь, ответил парнишка.

Я ушёл от него быстрым шагом, во рту пересохло, ладони загорелись красным пламенем, я посмотрел на Кристину и слезы выступили у меня на глазах.

– Я почувствовал его боль, когда давал ему эту несчастную копейку!– еле выжимая, сказал я.

– Ты плачешь?– спросила Кристина.

– Плачу от того, что жизнь несправедлива к этому человечку, посмотри на него, ему от силы лет восемь! А он уже без ноги, вторая тоже больна! Он как будто скоро умрёт.

– Да, он умрёт.

– Что?– удивлённо спросил я.

– Да, ты прав он умрёт! Его жизнь утекает очень быстро, он болен, и никто ему не сможет помочь.