Два вертолета застыли на земле, еще два барражировали в небе, иногда зависая на пару мгновений и выпуская очередную порцию ракет куда-то вдаль. Не надо было сильно напрягать фантазию, чтобы представить их цели. Скорее всего еще одна стая пауков. Возможно, отряд мародеров, хотя сейчас вряд ли кому-то из них придет в голову лезть на рожон и приближаться к зоне, занятой легионерами.

Дальние подступы контролировались с воздуха, но на всякий случай их подстраховывало пешее оцепление, державшее периметр. Редкая цепь бойцов залегла среди остатков чудом уцелевшей местной растительности – перекрученного высохшего кустарника. За их позициями без дела маялись медички. Им было жарко и скучно, а тяжелые ранцевые эмиттеры за спиной не добавляли бодрости. Хотя про скуку я, наверное, домыслил – вряд ли Гладко оставил им возможность поддаваться этому бесполезному настроению.

Мы были на приличном отдалении от базы, в безлюдном участке пустыни. В центре оцепленного участка стояла наша цель – обелиск. Внушительная штуковина. Величественный и древний, как те остатки пирамид, которые уцелели в Египте, после того как радикалы сровняли с землей почти все фараонские постройки. Только здесь было еще кое-что, кроме аромата ушедших веков, – технологическая мощь. Она чувствовалась даже в мертвой глыбе металла, которая сейчас явно не функционировала. Такого уровня земляне еще не достигли. Может быть, когда-нибудь… В будущем… Подумав про это, я криво усмехнулся. Какое уж тут будущее…

Я тогда видел целый обелиск впервые. К тому времени под присмотром Джоза я уже прошел курс молодого бойца. Сокращенный, конечно, и облегченный вариант. Еще бы – мне аугментацию не делали, эмульсию в кровь не заливали, стероидами на завтрак, обед и ужин не пичкали. Те нагрузки, с которыми обычные солдаты Легиона справлялись играючи, меня бы быстро загнали в могилу. Я и так-то отставал от них по всем возможным показателям. Если бы с мозгами у них было все в порядке, они наверняка постоянно издевались бы надо мной во время совместных тренировок. Но это были идеальные однополчане. Они и ухом не вели, когда я не попадал в мишени, которым они выносили яблочко всей обоймой, или сдыхал в самом начале полосы препятствий.

В общем, покорения головокружительных высот от меня не ждали, но, видимо, во время всей этой клоунады я должен был проникнуться армейским духом. Скажу честно, этой цели тоже достичь не удалось. От легионерских порядков меня тошнило. Если бы не общение с Джозом и Гладко – вообще бы в петлю потянуло. Но это были интересные ребята, хотя и такие же непроницаемые, как и рядовые. Только о солдатах нельзя было ничего понять, потому что им попросту стерли большую часть личности, а эти двое умело скрывали свою истинную натуру. Доктор – за шутовством и сомнительным юмором, Джоз – за вечно непроницаемой маской спокойной уверенности.

Так или иначе хоть нормального военного сделать из меня и не удавалось, кое-что я усвоил. Я начал различать модели доминаторов и примерно понимал, чего ожидать от каждой из них. Худо-бедно умел обращаться почти со всеми видами ручного оружия Легиона. Кое-как стрелял из «Аллигатора», который когда-то спас мне жизнь в горящем сарае, окруженном синтетиками. Чуть получше – из обычного солдатского «Шторма» и разных пистолетов. Еще лучше – из дробовика, потому что особая меткость тут не требовалась.

Джоз даже дал мне запалить пару целей из отобранного у амбаловских головорезов «Дракона». Дробовик был размалеван яркими языками пламени – в пустыне вообще любили разную дикарскую раскраску. Но ему пугать внешним видом было в принципе необязательно. Достаточно было хоть раз столкнуться с ним в деле: из толстого дула вылетала покрытая пирогелем дробь, которая выжигала жертву изнутри. Я помнил, как от нее жарился паук, раненный кем-то из ребят Стар-Яна, и полыхал знаменитый бар «У Хмыря», где, по мнению некоторых вспыльчивых мародеров, чересчур разбавляли брагу. От этого огня в Цитадели занялся и чуть не выгорел целый квартал. Когда наконец удалось потушить пожар, раскидать тлеющую рухлядь и засыпать угли песком, из ставки Амбала поступил приказ немедленно расстрелять поджигателей из их же оружия. Вот этого я уже, к счастью, не видел, но свидетели говорили, что зрелище было, мягко говоря, поучительное.

Довелось мне подержать в руках и даже немного пофехтовать клинком, который так любила Моралес. Его, правда, Джоз у меня быстро отобрал, пока я не искалечил себя или кого-нибудь случайно оказавшегося поблизости. Пожалуй, правильно – оружие чересчур опасное даже для владельца. А в моем случае – в первую очередь для владельца. На древний меч он походил только издали, а при ближайшем рассмотрении было видно, что клинок состоит из отдельных сегментов, как монтажный нож. Но только изготовлены эти сегменты по какой-то супертехнологии и отличались немыслимой остротой – ими можно было рассечь приличной толщины стальной лист или железную балку. Правда, острота компенсировалась хрупкостью: от первого же удара блок сразу тупился и больше не был ни на что годен, приходил черед следующего. Кроме того, к лезвию подводились тысячи вольт. Одним удачным выпадом умелые бойцы, вроде Моралес, умудрялись рассечь шкуру среднего доминатора и разрядом вывести из строя его электронные внутренности. Но это было настоящее искусство, я к таким высотам не рассчитывал даже приблизиться. Максимум, что мне удалось, – чуть не шарахнуть током бедного Джоза, когда я возвращал ему клинок.

От реальных столкновений Джоз старался меня уберечь, но все-таки пару раз я участвовал в обороне базы и коротких вылазках за ее пределы. Кроме того, я немало времени провел в лаборатории Гладко, где он изнурял меня не слишком удачными экспериментами и своими бесконечными шуточками. В общем, представление о жизни в Легионе я получил, но Джоз продолжал расширять мне кругозор и взял на эту спецоперацию по демонтажу инопланетных конструкций. Я должен был просто оглядеться своим пси-зрением и доложить, если замечу что-то необычное. Пока ничего необычного не было, и я просто рассматривал гигантский монолит.

Сейчас по нему ползали подрывники. Как мухи, откладывающие яйца в язвы большого зверя, они устанавливали заряды в самые уязвимые места конструкции. Подножие было откопано на несколько метров и тоже опоясано взрывчаткой: после взрыва обелиск должен был распасться на части, которые отправятся на базу вертолетами. Прямо как на одной из карт Таро, где так же рушилась объятая огнем средневековая башня.

Как и многие карты, «Башня» означает перемены, но это, пожалуй, один из самых суровых вариантов, который только может выпасть. Тяжелый кризис и конец мучительной ситуации, прорвавшийся гнойник. Впрочем, там башню венчала корона, которой суждено было обрушиться вниз, а императором я считал Курбатова, отдавшего нам приказ. Образ не подходил к текущему положению вещей, и я выбросил его из головы. Просто не понимал тогда, что скоро и правда окажусь на дымящихся обломках крепости, правда, совсем в другом месте…

Наконец подготовительные работы были закончены, все отошли в укрытие. Я присел на корточки, заткнул уши и приоткрыл рот, как меня учили, чтобы не лопнули перепонки. Команду на взрыв все не давали, и я погрузился в свое пси-зрение.

Окрестности были пусты – вертолеты работали на совесть. Тогда я все-таки решил заглянуть вглубь планеты. Смотреть туда я не решался со времени своих предсмертных видений: до сих пор не мог забыть того жутковатого ощущения, что меня сейчас притянет и поглотит какая-то чудовищная мощь.