мадам Нарышкиной. В другой раз она остригла кудряшки на лбу у двух фрейлин под предлогом, что ей не нравятся их прически. После эти две юные дамы поведали мне, что, возможно, в спешке, а возможно, желая показать всю глубину своих чувств, Ее Императорское Величество вместе с волосами срезала у них кожу со лба».

Елизавета ложилась в постель с неохотой и очень поздно. Когда праздники и приемы заканчивались, а гости уходили, она удалялась в свои покои с небольшой группой друзей. И даже после того, как эти люди покидали ее, а она, совершенно утомленная, позволяла себя раздеть, ей все равно не хотелось ложиться спать. Пока было темно – а зимой в Петербурге не рассветало до восьми или даже девяти часов утра, – она продолжала разговаривать с женщинами, которые терли и щекотали ей пятки, чтобы она не заснула. Между тем совсем рядом, за парчовым занавесом царского алькова, на матрасе лежал полностью одетый мужчина. Это был Чулков, преданный телохранитель императрицы, который обладал удивительной способностью подолгу обходиться без сна и который не спал в нормальной кровати уже двадцать лет. Наконец, когда сквозь окна начинал пробиваться бледный свет, женщины уходили, и появлялся Разумовский или кто-то другой, кому в ту пору посчастливилось быть фаворитом императрицы, и в его объятиях Елизавета, наконец, засыпала. Чулков, человек за занавесом, оставался на своем посту до тех пор, пока императрица спала, а вставала она иногда после полудня.

Объяснением столь странному распорядку дня служило то, что Елизавета боялась ночи, а более всего, спать ночью. Регентша Анна Леопольдовна спала, когда ее свергли, и Елизавета опасалась, что ее постигнет та же участь. Ее страхи были преувеличенными, она была популярна в народе и потерять трон могла лишь вследствие переворота, который возвел бы на престол нового претендента на корону. Единственным царем, лишившимся трона, был Иван VI, беспомощный ребенок, запертый в крепости, именно он и представлял угрозу для Елизаветы. Призрак этого ребенка преследовал ее и лишал сна. Разумеется, было лишь одно лекарство от этих страхов. Еще один ребенок, новый наследник, отпрыск Екатерины и Петра, – вот кто ей был нужен. Когда такой ребенок появится на свет и будет окружен любовью и защитой, какую только способна была дать ему Елизавета, тогда она сможет спать спокойно.

15

Смотровые оконца

Временами Елизавета вмешивалась в повседневную жизнь молодой пары по совершеннейшим пустякам. Однажды ночью, когда Екатерина и Петр ужинали с друзьями, мадам Крузе появилась в полночь и заявила «от лица императрицы», что они должны ложиться спать: правительница считает неправильным «засиживаться допоздна». Вечеринка закончилась, но Екатерина сказала: «Нам всем показалось это странным, мы прекрасно знали, каким вольным был распорядок дня нашей любимой тетушки… мы подумали, что это произошло скорее от дурного расположения духа, нежели по какой-то веской причине». С другой стороны, Елизавета была необычайно дружелюбна по отношению к Екатерине. Когда молодая женщина попала в сложную ситуацию, императрица сыграла роль заботливой матери. Однажды утром у Петра началась лихорадка и сильная головная боль, так что он даже не в силах был встать с кровати. Он оставался в постели неделю, ему регулярно пускали кровь. Елизавета навещала его по несколько раз на дню, и, видя слезы в глазах Екатерины, «была удовлетворена и обрадована моим поведением». Вскоре после этого, когда Екатерина произносила молитву в часовне дворца, одна из фрейлин императрицы подошла к ней и сказала, что императрица, зная, как великая княгиня расстроена болезнью великого князя, прислала сказать ей, что Екатерина должна уповать на Господа и не волноваться, потому что императрица ни при каких обстоятельствах не оставит ее.

В первые месяцы замужества Екатерины люди, покидавшие ее новый двор, далеко не всегда делали это под давлением Елизаветы. Однажды неожиданно исчез камергер Екатерины граф Захар Чернышев. Он был в числе молодых придворных, которых Екатерина и Петр пригласили в большую, выложенную подушками повозку во время путешествия в Киев незадолго до свадьбы. Но отъезд графа под предлогом дипломатического поручения не имел никакого отношения к императрице. Инициатива исходила от матери молодого человека, которая умоляла Елизавету отослать ее сына. «Я боюсь, что он может влюбиться в великую княгиню, – говорила его мать. – Он не сводит с нее глаз, и когда я это замечаю, то дрожу от страха, как бы он не совершил необдуманного поступка». На самом деле интуиция не подвела ее. Захар Чернышев действительно находил Екатерину привлекательной и несколько лет спустя признался в этом.

Следующим отъездом, о котором никто не сокрушался, было отбытие давнего мучителя Петра – Отто Брюммера. Весной, предшествовавшей свадьбе, семнадцатилетний Петр был наконец формально объявлен совершеннолетним и получил титул правящего герцога Гольштейна. Обладая герцогским титулом, он мог теперь принимать определенные решения. И особенно сильно он хотел избавиться от Брюммера. После того как был зачитан документ, подтверждавший его титул, Петр повернулся к своему заклятому врагу и сказал: «Наконец мое желание исполнилось. Вы слишком долго руководили мною. Я должен предпринять шаги, чтобы отправить вас обратно в Гольштейн как можно скорее». Брюммер старался спасти себя. К удивлению Екатерины, он обратился к ней и просил чаще посещать уборную Елизаветы, чтобы получить возможность переговорить с императрицей. «Я сказала Брюммеру, что ходила туда раз или два, заставала там женщин императрицы, которые удалялись, так что я оставалась одна; я ему сообщила об этом; он мне ответил, что это ничего не значит, и надо продолжать». Екатерина, понимая, что «это могло пойти ему на пользу, но мне не сулило ничего хорошего», ответила графу Брюммеру, что она не хотела бы этого делать. В отчаянии он пытался убедить ее, но безуспешно. Весной 1746 года императрица отправила Брюммера обратно в Германию, назначив ему ежегодную пенсию в три тысячи рублей.

Екатерине нелегко было жить под постоянным присмотром императрицы Елизаветы, но, за исключением ее решительных и совершенно неудачных попыток помочь Марии Жуковой в самом начале своего замужества, юная великая княгиня старалась мириться со своим положением. Петр оказался менее сговорчивым. У него не было особого желания угождать своей тетке. Воинственные и бунтарские настроения часто толкали его на совершение глупых поступков.

Эпизод со смотровыми оконцами служил тому примером. Незадолго до пасхи 1746 года Петр создал у себя в покоях кукольный театр и настаивал на том, чтобы все члены его двора принимали участие в представлениях. С одной стороны комнаты, где он устроил театр, дверь была заделана, потому что она вела в столовую личных покоев императрицы. Однажды, работая над своими куклами, Петр услышал голоса за закрытой дверью. Желая увидеть,