Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я делаю шаг и присаживаюсь на спинку дивана, складывая руки на груди. И улыбаюсь, в ожидании того, что же будет дальше.
Что именно? Уже неважно. Главное, что будет.
Истомина хмыкает и принимается рыться в сумке, но я-то вижу, насколько выбил её из колеи. Как судорожно она принялась покусывать нижнюю губу. Я знаю — это нервы. И страх проиграть мне.
От этого понимания в кровь бешеной дозой впрыскивается адреналин. Меня ведёт не по-детски. За рёбрами бомбит праздничный салют, а всё тело гудит как под напряжением. Магия какая-то…
— Ну чего ты зразу за телефон-то схватилась, Вероника? Может, поболтаем чуток для приличия.
— Для приличия? — смеётся Истомина, качая головой, а сама уже принимается жать на кнопки.
— И кому звонишь?
— В полицию.
— А что случилось? — неторопливо поднимаюсь я со своего насеста и делаю пару шагов в её сторону, ощущая, как встают все волоски на моём теле. Меня прошивает током. И чем ближе к ней, тем сильнее.
— Да ничего, в общем-то, Ярослав, кроме того, что ты меня незаконно удерживаешь в этой квартире. Знаешь, сколько дают сейчас за подобное?
— Сколько? — ещё шаг навстречу. Да!
— Много!
— И даже поцелуй?
— Боже, ты идиот, — закатывает глаза и снова жмёт на кнопки. Хмурится.
— Я помню, какого это было — целовать тебя, Вероника. Жарко. Сладко. И сердце навынос…
— Заткнись! — отмахивается она от моих слов, словно от назойливой мухи. — Какого чёрта? Что со связью?
— Её нет. И не будет.
— Что?
— Зато есть я. И ты…
— Басов, прекращай! — неожиданно рявкнула Истомина и толкнула меня в грудь двумя руками, когда я приблизился к ней слишком близко, нарушая зону её комфорта.
Не хотел. Просто потянуло магнитом.
— Это уже не смешно!
— Не смешно было два дня назад, когда ты пыталась развести меня, как конченного лоха, Вероника, — фыркнул я, а затем развернулся и направился в сторону кухни, чтобы закончить с последними приготовлениями: заправить салат и откупорить вино.
— Алё, Ярослав! Я тебе ничего не обещала.
— Я пригласил тебя в ресторан, и ты согласилась.
— Единственное, на что я согласилась, так это пойти туда. Я не уточняла, с кем именно сделаю это.
— Вау! И ты после этого смеешь мне говорить мне, что это я мегамозг, да?
— Да пошёл ты, Басов. Открой чёртову дверь и дай мне уйти!
— Нет, — ответил я максимально спокойным тоном, таким, против которого бесполезно возражать, затем подхватил вино и салатник и двинулся к столу, который уже был накрыт на двоих.
— Нет?
— Извини, — пожимаю плечами.
— Пф-ф-ф…
— Я приготовил ужин, Вероника. Пожалуйста, сядь за этот стол, поешь и поговори со мной. И там уж мы решим, стоит ли тебе и дальше меня ненавидеть.
— Ненавидеть? — смеётся и смотрит на меня как на шута горохового. — Басов, ненависть — это чувство. Поверь мне, я не испытываю к тебе ровным счётом ничего. Хотя нет, вру. Брезгливость присутствует.
И сморщилась, как будто учуяла дурной запах.
Что ж… Хороший ход, конечно, но со мной не прокатит.
— А меня вот до сих пор от тебя штырит, — улыбнулся я ей и понял, что ни слова не соврал.
И если бы я мог, то прямо сейчас набросился на неё и сожрал. Всю!
А она неожиданно идёт ко мне. Решительно так, будто бы желает придушить голыми руками. Останавливается в паре шагов и зло рычит мне прямо в лицо:
— Я не ослышалась? Штырит, говоришь?
— Да, — смело встречаю я огонь её глаз. Сгораю в нём.
Прикрываю веки, потому что точно знаю, что именно она мне сейчас скажет. Чем упрекнёт. Натыкает, как котёнка в своё же дерьмо. Давай, я почти готов.
— Вот это новости, Ярослав. А я-то все эти годы думала, что не впечатлила тебя. Мучалась, страдала, на дополнительные занятия бегала и факультативы. Всё как ты советовал.
Ревность обжигает. Травит своим ядом. Подрывает к чертям собачьим всю мою хвалёную выдержку.
Рывком подаюсь ближе, хватаю её за шею и дёргаю на себя. Соприкасаемся телами. Прошивает волна жаркого электричества. Почти невыносимая, но такая отчаянно сладкая. Мне от неё и больно, и до одури хорошо.
— Ну и как, похвастаешься, чему научилась?
— Мечтай!
Я подаюсь ещё ближе. Мажу губами по её губам. Тело — сплошная раскалённая сталь. Но Истомина успевает отшатнуться от меня, пока я хватаю ртом лишь воздух. Но уже всё — переклинило!
Я хочу её!
— Фотки тоже не айс вышли, Басов, — змеёй шипит она, но высвободиться не пытается, лишь продолжает методично размазывать меня по асфальту. — Я там везде с нерабочей стороной лица.
— Я был зол.
— Оу, тогда это многое объясняет, конечно. Вопрос снят, — смеётся, но как-то грустно. Так, что мне хочется втащить самому себе.
Но, чья бы корова мычала?!
Резко наступаю, делая несколько широких шагов на неё и заставляя её пятиться назад, пока мы не упираемся в столешницу кухонного острова. А дальше я больше не могу медлить. Подхватываю её под задницу и усаживаю на стол, вклиниваясь между её бёдрами.
Да, вот где я должен был быть!
Ловлю её лицо и зажимаю между ладоней. Её попытки вырваться — смехотворны. Во мне почти девяносто килограмм тренированной мощи. И она — комарик.
Глаза в глаза и что-то внутри рвётся от паники, которую я успеваю словить от её образа. Страх. Боль. Гнев. Отчаяние.
Соприкасаюсь с ней лбами.
И губами.
Искрит. По жести!
Дышим одним воздухом на двоих. Пытаюсь растянуть эти невыносимо острые мгновения, нажраться ими до отвала. Но не получается! Градус моего «хочу» только повышается.
Тихо, но зловеще шипит фитиль…
Давай, продолжай меня взрывать, девочка. Мне не больно. Мне нравится!
— Я не спал с Андрияновой, Вероника. А вот ты…
Хваткая ослабевает. Спускаюсь ладонями на её шею. Дрожу, предвкушая, как сладко это будет. И почти захлёбываюсь своим раем, но тут же изумлённо трезвею.
Меня резко отталкивают, и звонкая, хлесткая пощёчина прилетает по лицу.
Бам! А у комарика тяжелая рука, однако.
— Да, пошёл ты к чёрту, Басов! — кричит она.
Да, вот такие эмоции мне нравятся. Теперь отыгрываем до конца…
Ярослав
Хватаю её за шею, дёргаю на себя. Воздух тут же начинает опасно трещать вокруг нас, потому что мы снова соприкоснулись губами и нас закоротило. Вышибло одним махом все предохранители разом.
— Куда идти, Вероника? — шепчу я ей, чуть прикрывая веки и накачивая себя её запахом. Таким чужим. Таким родным.
Таким
