В Волшебной стране звучала музыка. Прекрасная мелодия кружилась в воздухе, летела ввысь, а эльф, небрежно развалившийся на тонкой ветке цветущего дерева, забавы ради превращал каждый звук в цвет, и музыка переливалась над головами придворных всеми цветами радуги, приводя их в восхищение. Привести эльфов в восхищение вообще нетрудно. Больше всего они любят причинять боль, но музыка уверенно держит второе место среди их излюбленных удовольствий.

Музыкант был человеком. Его заманили в лес чарами эльфийской арфы, похитили и заставили услаждать слух его величества Душистого Горошка, снова и снова. Эльфы очень хорошо умеют поддерживать в своих игрушках жизнь, иногда даже неделями. Флейтист был восхитительной игрушкой, и Душистый Горошек лениво гадал, сколько он протянет.

Новый повелитель эльфов был доволен. Его воины предпринимали вылазки в человеческий мир и приносили оттуда трофеи вроде этого музыканта. И с каждой успешной вылазкой в них крепла уверенность в своих силах. Скоро, скоро настанет время, чтобы сделать решающий ход…

Душистый Горошек нахмурился. Надо будет поговорить с Горчичным Зёрнышком и убедиться, что Королеву, или то, что от неё осталось, вышвырнули прочь из Волшебной страны. Не хватало ещё… осложнений.

Джеффри нравилось наблюдать не только за дикими животными, но и за людьми. Он смотрел на них примерно так же, как на лис в лесу: восхищённо, пристально, многое подмечая и узнавая.

Среди прочего он обнаружил, что старики всем мешают в собственном доме. Как это было не похоже на его семью, где отец правил железной рукой! Здесь в домах правили женщины — они захватили власть за долгие годы, пока их мужчины работали и потому редко бывали дома, а когда те на старости лет осели на одном месте, хозяйки не стали власть отдавать.

Эта мысль крутилась в голове Джеффри, когда он пришёл помочь старому Капитану Усмирилу избавиться от растительности в ноздрях (даже нянюшка Ягг не любила это делать). Жена старика, Салли Усмирил, была слишком близорука, чтобы подпускать её с ножницами к мужниному носу, и уже успела доказать это на практике. Салли не была злой или жестокой, но Джеффри заметил, что она обращается с супругом почти как со старым креслом. Как печально, подумал юноша, что этот пожилой, многое повидавший мореплаватель вынужден день-деньской сидеть в пивной, потому что его жена постоянно прибирает, чистит, моет, а если уж совсем нечем заняться — вытирает пыль. Если бы старик сидел у себя достаточно долго и не двигался, она бы, пожалуй, и его тоже стала прибирать, чистить и мыть.

Постепенно Джеффри осознал: пивная для стариков служит и развлечением, и убежищем. Однажды он взял и присоединился к ним и выставил всем по кружке, чтобы привлечь внимание. Потом показал, как Мефистофель умеет считать. Выпив ещё по кружке, старики более или менее приняли его в компанию, и тогда он подступился к вопросу, который не давал ему покоя последние несколько дней.

— Позвольте спросить, а чем вы занимаетесь, господа?

Старики рассмеялись, и Топлер Хныч — дедок, с лица которого, вопреки имени, никогда не сходила усмешка, — ответил:

— Мы, можно сказать, на заслуженном отдыхе, господин.

— Прямо как короли живём, — подхватил Хохотун Вбоквелл.

— Только что без дворцов, — добавил Топлер. — Хотя, может, у меня где-то и был, да я запамятовал, куда его засунул!

— И нравится вам ваш заслуженный отдых? — спросил Джеффри.

— Да не очень-то, — признался Шамк Трясучка. — Мне он поперёк горла, с тех самых пор, как моя Джуди умерла. А детей у нас с ней не было. — В глазах у него набухли слёзы, голос задрожал, и старик поспешно приложился к кружке, чтобы скрыть это.

— Зато у Джуди была черепашка, верно? — напомнил Мятый Джо. Он был такой огромный и плечистый, что казалось, может подхватить корову одной рукой.

— Да уж, была, — подтвердил Шамк. — Джуди нравилось, что черепашка ходит ещё медленней, чем она. Черепаха до сих пор жива, а толку? С ней особо не поговоришь. Джуди-то трещала целыми днями без умолку. Зато черепаха слушает хорошо, вот чего Джуди не умела.

Все засмеялись.

— У стариков в домах бабье царство как есть, — сказал Джим Джонс по прозвищу Вонючка.

Джеффри обрадовался — разговор повернул в нужном направлении.

— Что вы хотите сказать? — уточнил он.

Старики уныло заворчали себе под нос.

— А вот что, мальчик на побегушках, — вздохнул Мятый Джо. — Моя Бетси говорит мне, что я должен есть, где и когда. И когда она рядом, то квохчет надо мной, как наседка старая. Будто я ребёнок.

— Угу, знаю я, как это бывает, — подхватил Капитан Усмирил. — Моя Салли — чудесная женщина, и я признаю, что пропал бы без неё, да вот какое дело… Когда-то я был за главного на корабле и отвечал за моих матросов. Если буря поднималась — шёл на палубу и следил, чтоб мы не потопли. Такая была моя капитанская работа. — Он оглядел своих приятелей, которые согласно закивали. — Но главное, парень, тогда я был мужчина. А теперь что? Теперь моя работа — поднимать ноги, чтоб не мешать жене мести пол. Хорошо, конечно, что у нас есть дом, и жену свою я люблю, но как-то всё время так получается, что я ей только мешаю.

— Я понимаю, о чём ты, — сказал Джим Вонючка. — Вы все знаете, я по-прежнему хороший плотник, в гильдии меня уважают. Но моя Милли всякий раз волнуется, стоит мне только за инструмент взяться. И вот чесслово: когда она на меня смотрит, я работать не могу — руки дрожат.

— Хотите, они перестанут дрожать? — предложил Джеффри, хотя отлично видел, как Джим поднёс ко рту свою кружку с пивом и рука у него была тверда, как скала. — Вы, господа, навели меня на одну мысль. — Он помолчал, гадая, станут ли они его слушать. — Мой дядя с материнской стороны был из Убервальда, и звали его Геймлих Зарайхаузен, потому что он был первым, кто додумался обзавестись сараем.

— У меня тоже есть сарай, и что? — не понял Джим Вонючка.

— Не обижайтесь, но вам только кажется, будто он у вас есть, — покачал головой Джеффри. — Сарай обычно используют как курятник или коровник, или коз там держат. Ещё бывают каретные сараи, я слышал, в Щеботане их называют «гаражи». А я говорю о мужских сараях. Мне кажется, такие сараи — как раз то, что вам нужно. Сараи для мужчин — гаражи.

Вот тут старики оживились. Особенно когда Джеффри крикнул:

— Ещё по кружке всем! Выпьем за гаражи!

Женщины в деревнях тоже полюбили Джеффри всей душой. Вот ведь диво дивное! Возможно, их очаровали его вежливость, добродушная улыбка и готовность всегда остановиться и поговорить.

— Господин Джеффри — такой спокойный юноша. Что бы ни случилось, по стенам бегать не станет, не из таковских он. И говорит так хорошо! Сразу видно — учёный человек! — поделилась однажды с Тиффани старая Бетси Попрыжкер.

— А этот его козлик! — подхватила госпожа Свистни, скрестив полные руки на ещё более полной груди. — На вид норовистая скотинка, а за Джеффри ходит кротко, как ягнёнок!