другого слова подобрать нельзя. Чего только из снасти у Никиты не было. Все в прекрасном состоянии. Докупать ничего не нужно. Особенно порадовало наличие коптильни. Была у Никиты и резиновая лодка. Со вкусом жил мужик. К «рыбакам» подошли Володя с дядей Лешей. У них аж глаза разгорелись на все эти удочки, спиннинги, поплавки, катушки. Не зря говорят, что «рыбак рыбака видит издалека». Мужчины скорешились на раз, и Володя с дядей Лешей получили приглашение присоединиться к старшему поколению. Осталось только позвонить Роману и узнать, можно ли воспользоваться полицейским катером или надо нанимать какой-нибудь частный. Последний вариант был нежелателен, т.к. хотелось порыбачить в свое удовольствие без посторонних.

Вероника смотрела на играющих в свои игрушки взрослых мужчин, на то, как смеялись Володя и дядя Леша, и не могла себе представить, что эти люди – злодеи. Может быть, прав был Максим, когда не хотел ей рассказывать о том, что кикимора – мачеха соседей. Наверняка есть какое-то разумное объяснение этому факту, наверняка Володя и дядя Леша ни при чем, но черные мысли лезли в голову, и никуда от них нельзя было деться.

Зуев подустал за день и засобирался к себе в гостиницу. На этот раз проводить его пошла Вероника. Ей нужно было переговорить с Игорем Валерьевичем, хотя делать это ей, ой, как не хотелось.

– Игорь Валерьевич, я должна Вам передать флешку с текстом мемуаров Антона Борисовича. Он специально отметил, что отрывок про Вас совершенно секретен и что только Вы можете дать разрешение на его разглашение. Я хочу задать Вам два вопроса. Первый – разрешите ли Вы мне дать прочитать отрывок Вере Иосифовне? И второй – разрешите ли Вы мне написать детектив по мотивам того, что тогда случилось?

– Пожалуй, на оба вопроса я тебе отвечу: «Да», – после некоторого раздумья ответил Зуев. – Только ты должна принять во внимание, что Веркина ненависть, не исключено, спасла мне жизнь. Она так люто меня ненавидела, так много раз обзывала предателем, что никто не мог заподозрить, что я на самом деле не предатель. Режимщика-то нашего вскорости после тендера замочили. А детектив сначала дай мне почитать, мне интересно, что ты там насочиняешь. Ты уже что-то написала?

– Написала, но никому не показывала. Теперь всерьез хочу заняться литературой. Раньше хотела уйти с работы, сдать папину квартиру, на вырученные деньги жить и писать. В голове много всего. Теперь не знаю, как-то жизнь очень быстро стала меняться.

– Квартиру не сдавай! Максим и Гришка не позволят. Лучше ожерелье продай. Оно правда несчастье приносит. А любовь к литературе – это у тебя от моей матери. Она тоже писала, только никому не показывала.

– А то, что бабушка писала, у Вас сохранилось?

Сначала Зуев не понял, причем тут какая-то бабушка, а потом чуть не прослезился (проклятая старческая сентиментальность!), ведь это его мать приходится Веронике бабушкой.

– Конечно, сохранилось. Все так и лежит у нее в комнате. Я продавать дом не стал, только чуток перестроил. Мы там с Витькой каждые выходные отдыхаем. Красота! Тишина, птички поют! Если хочешь, я тебе дам почитать.

– Конечно, хочу. Я еще хотела Вас поблагодарить за то, что Вы мне так с Максимом помогли. Спасибо большое!

– Это ты Витю благодари. Это он все устроил.

– Вероника Петровна, – вдруг заговорил до сего момента молчавший Виктор, – Вы бы велели Игорю Валерьевичу лекарства пить, никак заставить не могу. На следующий день после того, как Петр Константинович умер, мы в Германию улетели. Игорь Валерьевич переговоры провел, контракт подписал, мы до отеля доехали, а там ему совсем плохо стало. Потом две недели в клинике пролежал. Ему там лекарства прописали, велели пить без пропуска, а он пропускает и пропускает.

– Почему Вы лекарства не пьете? Вы что, не хотите быть здоровым?

– Вероника, молодому человеку это трудно объяснить. Вот Петька жил, жил, а потом просто устал жить, решил, что небо коптить ему больше ни к чему. Устроил твою судьбу, взял и умер, хотя практически ничем не болел. Я по молодости дураком был, не ценил, что имел, а все куда-то лез и чего-то добивался. Надо сказать, что многого добился, но с годами радость от этого потускнела. Тяну лямку и больше ничего. Зачем мне такая жизнь? Детей у меня нет, заботиться не о ком.

– А как же Ваша жена?

– Моя жена, – Зуев усмехнулся, – свою жену я не видел уже лет пять. Она живет на своей вилле в Италии своей жизнью с любовником-альфонсом, звонит только, если им бабки нужны.

Вероника некоторое время обдумывала сказанное Зуевым.

– Игорь Валерьевич, у Вас нет детей, это факт, но ведь у Вас могут быть внуки…

– Знаешь, я как-то об этом не подумал, дурак-с. Но это в корне меняет дело. Витька, давай сюда таблетки!

39

Максим наслаждался вечером. Треволнения последних дней отошли на задний план, любимая работа доставляла удовольствие, и главное, никто не мешал. Вероника строчила свой детектив на компьютере, а отец с Верой Иосифовной читали мемуары деда. Большинство описанных дедом событий произошло уже при их жизни, они вспоминали, тихонько обсуждали между собой события минувших дней, сравнивали свое видение прошедшего с видением Антона Борисовича. Что еще нужно для уюта в доме? Все любят друг друга, и это счастье.

Почти уже ночью к Максиму пришли Роман с Серегой-криминалистом. Максим пригласил гостей в свой маленький кабинет. Дверь в спальню была приоткрыта, и Роман увидел на стуле халатик Вероники. Парень сразу помрачнел, а Серега посоветовал ему на чужих женщин губу не раскатывать. Вероника поставила точку в своей писанине и решила присоединиться к мужчинам. Вдруг Ромка нарыл еще что-то интересное.

– Потапова, дуй отсюда, у нас с Максимом мужской разговор, не для женских ушей!

– Не наглей, Ромка! Если хочешь нецензурно выражаться, то не стесняйся, я все слова, в частности от тебя, сто раз слышала.

– Никто нецензурно выражаться не собирается. Просто у баб, прости, у женщин язык, что помело. Нам сейчас это ни к чему.

– Гад ты, Ромка! Знаешь ведь, что я никому, ничего. Разве я кому сказала, что тебя выгнала? Нет, всем врала, что это ты меня на Таньку променял.

– А ты что, Потапова, правда Ромку выгнала? Вот это новость! – Серега засмеялся.

– Ладно, – прервал перепалку Максим, – Роман, рассказывай, что случилось!

– Потапова, я тебе твоих слов никогда не прощу, имей в виду на будущее! – Роман явно разозлился.

– Испугал ежа голой жопой… Ты, кажется, так любишь говорить? Будешь рассказывать