ощутимая боль возле левого соска даже от одних таких слов, как «революционный трибунал». Почему комиссар, почему трибунал, а не просто суд? Все потому, что только под защитой таких священно-революционных слов можно так смело шагать по колено в крови, что, благодаря им, даже наиболее разумные и пристойные революционеры, приходящие в негодование от обычного грабежа, воровства, убийства, отлично понимающие, что надо вязать, тащить в полицию босяка, который схватил за горло прохожего в обычное время, от восторга захлебываются перед этим босяком, если он делает то же самое во время, называемое революционным, хотя ведь всегда имеет босяк полнейшее право сказать, что он осуществляет гнев низов, жертв социальной несправедливости.

…В мирное время мы забываем, что мир кишит этими выродками, в мирное время они сидят по тюрьмам, по желтым домам. Но вот наступает время, когда «державный народ» восторжествовал. Двери тюрем и желтых домов раскрываются, архивы сыскных отделений жгутся — начинается вакханалия. Русская вакханалия превзошла все до нее бывшие…

«Не бойся врага своего. Худшее, что он может сделать, это убить тебя. Не бойся друга своего. Худшее, что он может сделать, это предать тебя. Бойся равнодушных, ибо с их молчаливого согласия происходит и то, и другое».

Вот что писал Бунин в 1918 году. Не кажется ли вам, что мы этого хлебнули уже в нашей новейшей истории? Не похоже ли это на осень 1993-го, противостояние Ельцина и парламента. Тогда было такое чувство, что власть пошатнулась, что в стране двоевластие. Сколько таких вот жаждущих крови, убийства, вседозволенности выползло на улицы Москвы, схватило кто арматуру, кто заточку, кто кирпич. И, прикрываясь криками и лозунгами, они стали толпами бегать по улице, крошить, избивать и убивать. Не важно кого, не важно на чьей они стороне, главное — слабая власть, анархия и возможность грабить, убивать без страха быть за это наказанным. Но еще страшнее — толпы равнодушных зевак, которые смотрели на все это с соседних улиц, с крыш домов. Как замечательно сказано: «Не бойся врага своего. Худшее, что он может сделать, это убить тебя. Не бойся друга своего. Худшее, что он может сделать, это предать тебя. Бойся равнодушных, ибо с их молчаливого согласия происходит и то, и другое». Мы это проходили совсем недавно, и как скоро мы про все забыли!

Итак, вернемся к той фразе, которую я упомянул в самом начале нашей передачи: «В России за 10 лет может перемениться все, а за 100 — ничего». Вот прошло 100 лет. И что мы видим?

И вновь мы видим яростные лица, горящие глаза, яркие лозунги, невыполнимые требования, истерическое братство. Возможность смотреть сверху вниз на тех, чьими руками ты хочешь добиться власти.

Ну хорошо. Когда все это делают взрослые люди, они отдают себе отчет в своих действиях. Они сами должны нести ответственность. А когда на улицы выходят дети? Подростки? Для которых это пока что кайф, прикол… Толпа, все вместе, кричим, шумим, никто не трогает, менты стоят, мы идем, мы герои. За что выступаем — не важно! Мы за все хорошее, мы против всего плохого! Эти подростки имеют хоть какое-то представление о том, с чем идет игра? Каков финал может быть у этой игры? Нет! Это все — бравада! Абсолютно естественная для этого возраста. А те, кто смотрит на это сверху? А те, кто их подталкивает ласковым словом и красивым лозунгом?

Понимают ли ребята сами, что они делают? Что они знают о том, что было и к чему это привело?

Нам захотелось узнать мысли и мнения, вообще осведомленность о событиях прошлого наших молодых современников. Для этого мы вышли на улицы и задали несколько вопросов молодым прохожим.

Первым нашим вопросом был такой:

— Кого и когда свергли большевики?

И вот какие ответы мы получили:

— Не отвечу на этот вопрос.

— Я точно не помню. Революция у нас была…

— Да блин, что за вопросы. Не знаю. Я не знаю.

— Это очень сложная тема для нас.

— Царя, наверное… Я не знаю. Я плохо учила историю. Ну царя, нет?

А вот еще один вопрос, заданный нами, и ответы на него молодых людей на улицах:

— Кто такой Владимир Ильич Ленин?

— Вождь. Чего? Гвардии…

— Человек.

— А вы как думаете?

— Крутой человек.

— Генеральный секретарь, по-моему.

— Генсек.

— Генсек, да.

— А, пролетариат. Революционер. Вождь — пролетариат.

— Президент наш в… в общем, в XX веке.

— Я не знаю, но он, как это сказать, не президент России, ну, грубо говоря, он был главный.

— Министр.

— Не знаю. Премьер-министр.

— Был президентом России раньше.

— Вождь, вождь.

Мы уточнили:

— Вождь чего?

Ответ был такой:

— Пролетариата. Или как-то так кажется.

Мы не отставали и задали еще один вопрос:

— А что такое пролетариат, знаете?

— Нет.

Ну как вам? Чистый лист бумаги. Никакого исторического и генетического опыта! Всё выбито. Пустота. Благодатнейшая почва для чего угодно — только чтобы «в кайф и весело».

И в результате мы видим трибуну, пятиклассника из Томска, который выступает перед взрослыми людьми. Послушайте.

«Главное, чтобы поменять саму систему власти! Систему образования, систему здравоохранения. Во власти находятся коррупционеры, которые… Конституция должна по сути на нас работать, а не на них! Почему в нашей стране Конституция против Уголовного кодекса? Правового кодекса? Надо менять Конституцию вместе с Уголовным кодексом!»

И вот он придет домой, воодушевленный, что его слушали, ему аплодировали, у него была масса лайков — причем «живых лайков» — здесь, в толпе. Мама накормит его, он ляжет спать с абсолютным ощущением своей победы и значимости, не понимая, чем это может для него кончиться.

Им пытаются что-то объяснить родители, учителя. Помогает это? Нет! А почему нет? Потому что, если они придут в Ельцин-центр, им расскажут, как было хорошо в 1990-е годы, какая была свобода, какая была чистота. При этом промолчат о том, что 80 % всего вооружения страны было распилено, продано, остановились заводы. А люди, которые обладали гениальными мозгами и умениями, вынуждены были торговать бананами. Именно поэтому в Екатеринбурге приходят митинговать к Ельцин-центру — не к дому правительства, не к административным зданиям — нет! Туда! Это Мекка. Это — знамя свободы.

«Живые и мертвые»[15]

Парад на Красной площади 9 Мая проходил в этом году в экстремальных условиях. Было очень холодно, дул ветер, и, казалось, все это должно было помешать зрителям. Но не тут-то было! На гостевых трибунах сидели ветераны с внуками и внучками, представители общественности,