интересы своей страны. Он бесстрашно отстаивал свою точку зрения на любом уровне, не боялся перечить, не думал, что о нем скажут. Он был бойцом, который защищал интересы своей страны на своем месте. Для всех сотрудников ООН, я уж не говорю про тех, кто лично знал Чуркина и любил, его смерть стала шоком. Вот, например, что написала в своем «Твиттере», наверное, самый ярый его противник, представитель Соединенных Штатов в ООН Саманта Пауэр: «Опустошена в связи со смертью постпреда России при ООН Виталия Чуркина. Маэстро дипломатии и чрезвычайно неравнодушный человек, который делал все возможное, чтобы преодолеть разногласия между США и Россией».

А как же отреагировало на это печальное событие наше либеральное сообщество, которое с пеной у рта отстаивает мировые правила толерантности, мультикультурализм и так далее? Вот что написала Ксения Ларина: «Чуркин умер на рабочем месте. Ведь понятно, что жизнь его была сплошным кошмарным стрессом, на него все время все орали — начальники из Москвы, партнеры в ООН. Жизнь его давно была сплошным кошмаром. И так он умер как подкошенный, одуревший от бесконечных окриков, требований и оскорблений, от круглосуточного ужаса оказаться профнепригодным, не оправдавшим высокого доверия. И стоит такой финал таких унизительных затрат? Подумайте, чиновники, путинские лакеи! Ведь так же упадете мордой об стол от старания, и никто о вас не вспомнит».

После многоголосого обсуждения этого поста Ларина его удалила, но 1300 человек поставили свои лайки, 1300 человек одобрили вот эту гнусность по отношению к человеку, который даже ответить не может.

Журналист Виталий Портников в сетевом издании «Дилетант» вторит Лариной: «Когда новый министр Сергей Лавров отправил его на собственное место в ООН, это был уже совсем другой Чуркин, это уже был почти Вышинский. Ну что там, давайте начистоту, это было чудовище.

Никаким дипломатом он не был. То, что он говорил во время войны в Грузии, аннексии Крыма, войны на Донбассе, уничтожении Алеппо, лучше просто не вспоминать. Это не было за гранью дипломатии, это было за гранью добра и зла. Это был ад. Сбережение карьеры превратило его в шута и палача.

Через несколько лет о нем с презрением будут отзываться даже бывшие коллеги. Он тоже будет соучастником, соучастником путинских преступлений против человечности».

Вот так вы оцениваете жизнь человека, не будучи с ним знакомы, не понимая, чем он занимается, под каким страшным прессом он находился в ситуации, когда всем миром объявлены санкции, про нас врут, унижают, хотят нашей гибели… Это вообще укладывается в голове?

А вот как выглядит международная толерантность. Снимок убийства российского посла в Турции Андрея Карлова, сделанный турецким фотографом Бурханом Озбилиджи, получил главный приз в очень престижном конкурсе World Press Photo.

За что приз? За то, что фотограф успел снять смерть? За красоту, за профессионализм? Все на продажу! Лежит только что застреленный в спину человек. Все в ужасе. Стоит обезумевший террорист, подняв руку с пистолетом, и кричит страшные лозунги, выражая ненависть к тому, кого он только что убил.

А как себя чувствует автор фото, когда ему вручают приз?

Да, конечно, это факт. Это страшный факт, который зафиксирован на камеру. Но давать за это приз как лучшей фотографии — это как? Нормально?

Я требую, чтобы ко мне были толерантными, чтобы меня не трогали, не обижали, чтобы я мог демонстрировать свою точку зрения. А я-то сам терпим к другим? Разве я не равнодушен к чужой проблеме, к чужому горю?

Мы видим на многочисленных примерах, что толерантность оказывается очень выборочной.

Я требую, чтобы ко мне были толерантными, чтобы меня не трогали, не обижали, чтобы я мог демонстрировать свою точку зрения. А я-то сам терпим к другим? Разве я не равнодушен к чужой проблеме, к чужому горю?

Вот достаточно показательный пример. Я получил письмо от ветеранов — ликвидаторов последствий Чернобыля: «На Троекуровском кладбище города Москвы сложилась ситуация, нарушающая законодательство РФ в сфере погребения и похоронного дела, а именно: обнаружено грубое нарушение территории захоронения в виде нового захоронения и постороннего сооружения, которые не позволяют обеспечить доступ к другим могилам.

При этом новое захоронение заходит на территорию других захоронений, в том числе на захоронения полного кавалера ордена „За личное мужество“, героя-ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС Сорокина Валерия Степановича, народного артиста РФ Ленькова Александра Сергеевича и других. Кроме того, лица, представляющиеся охранниками указанного сооружения, препятствуют посетителям пройти к местам захоронения их родственников и близких людей».

Что же это за сооружение? Внучка фигуранта дела ЮКОСа Платона Лебедева Диана погибла в автокатастрофе в Швейцарии. Трагедия? Конечно. Разумеется, родственники хотели, чтобы их отношение было выражено в последнем знаке любви и памяти, в этом захоронении. Мы можем понять желание этих людей? Можем. Но разве может это сочетаться с тем, что захороненные рядом люди не могут быть помянуты своими родственниками, пришедшими к ним посадить цветы, прибрать могилу, просто вспомнить. Ну как же не понимать, что твое честолюбивое желание показать свои возможности оборачиваются бедой, проклятиями в сторону того человека, которого ты любил и потерял. Все приходящие сюда, видя это имя и фамилию, ничего хорошего не будут думать про эту девочку и всех тех, кто таким образом почтил ее память. Разве за этим не стоит абсолютное равнодушие, невероятный эгоизм?

Разнузданное ощущение вседозволенности для себя и запрета для других, нетерпимость к чужому горю, к чужой воле, к чужой точке зрения… Вы меня простите, у меня напрашивается довольно резкое определение. Это — толерантный фашизм. Основой его является глобальное равнодушие, так называемая теплохладность по отношению к другим.

Разнузданное ощущение вседозволенности для себя и запрета для других, нетерпимость к чужому горю, к чужой воле, к чужой точке зрения… Вы меня простите, у меня напрашивается довольно резкое определение. Это — толерантный фашизм. Основой его является глобальное равнодушие, так называемая теплохладность по отношению к другим. Размываются ценности, вымывается фундамент того, во что верило человечество, что было понятиями «добро» и «зло». Меняются местами плюс и минус, все то, что раньше было представить невозможно, становится обсуждаемым, потом возможным, потом обязательным. Этот процесс называется «окно Овертона».

Почему мы самые страшные человеческие качества выпускаем наружу, выдавая их за благо? Почему именно эту вседозволенность, абсолютную нравственную раскрепощенность мы покрываем одним защитительным словом «демократия»?

На Дюссельдорфском карнавале лидеры нескольких стран — Путин, Эрдоган, Качинский, Орбан и Трамп — были на своеобразной карикатуре изображены в виде гусениц, которые доедают свежий лист под названием «демократия».