И вот однажды утром я увидела толпу сотрудников у филипповского «стакана». Протолкавшись поближе, имела счастье лицезреть выбитые окна и искореженные металлические двери.

– Да… Плакали наши булочки… – огорченно сказал кто-то из стоящих рядом.

– Беспредел! – резюмировал начальник Мохначев, который тоже оказался в общей толпе.

Через несколько дней вместо изуродованного киоска Филиппов поставил новый, а в ассортимент добавил еще и печенье-орешки с вареной сгущенкой внутри. Надо ли говорить, что сотрудники стройтреста возликовали. Филипповские орешки тоже пошли на ура. Мне и самой они очень нравились. Мы с экономистом Леночкой могли за один рабочий день съесть чуть ли не килограмм.

Через неделю от нового «стакана» остался лишь черный обугленный остов. Возле стройтреста еще долго воняло горелым пластиком и резиной. Сотрудники печалились об орешках со сгущенкой недолго, потому что они очень скоро появились в киоске Назаренко. Булочки с кремом тоже появились, но никому не понравились. Они оказались какими-то вязкими и тягучими, а крем отдавал подсолнечным маслом.

– Такая гадость твои булочки, – как-то «порадовала» я Назаренко. – Чего позоришься?

– Невкусные?! – огорчился он. – Чего ж раньше не сказала?

– Как попробовала, так сразу и говорю.

– Ну мерзавец! – шлепнул себя по колену Илья. – А ведь деньги взял, как за фирменный рецепт!

– Кто взял? – удивилась я.

– Да Филиппов этот… паразит… Филипчиков его фамилия на самом деле…

– Филиппов?! Это который… Так ты у него рецепт купил?!

– Пришлось купить, потому что он собирался новую точку ставить здесь и еще в… другом месте. И, главное, рядом с моими! Сказал, сколько буду палить, столько он и будет ставить новых! Пришлось…

– Будешь палить?!! – перебила его я. – Не хочешь ли ты сказать, что…

– Да! Хочу!! Хочу!! И так будет с каждым, кто посмеет… В общем, на моем пути лучше не становиться! Тебе тоже стоит это запомнить, Ритуля!

– Мне? Зачем?!

– Так… на всякий случай…

– Ты ненормальный, Назаренко! Тебя же посадят!

– За что?

– Ну… за эти киоски!

– Не докажут. До меня еще столько звеньев… В общем, это не твоего ума дело, девочка моя! Со мной все будет в порядке! А значит, и с тобой тоже!

Назаренко полез с поцелуями, но я поняла еще не все и спросила:

– А рецепт? Зачем же он продал рецепт, если не собирался тебе уступать?! Вот если бы ты заплатил ему за то, чтобы он свои киоски рядом с твоими не ставил, тогда другое дело!

– За это я тоже заплатил. А за рецепт… Я купил его, потому что хороший. Покупателям филипповские булочки здорово нравились. Тут я, конечно, лоханулся… но… В общем, без ошибок не бывает… На них и учимся. Но этот гад у меня еще попляшет! Мои деньги надо отрабатывать, Ритуля.

Тогда я тоже впервые «отработала». За страстный горячий вечер Назаренко подарил мне золотую цепочку. Я не хотела брать, потому что мне тут же вспомнился торговец вкусными булочками, но, увидев не по-доброму полыхнувшие глаза дарителя, тяжко вздохнула и взяла.

Потом я узнала в сводках теленовостей, что некто Филиппов, булочник и кондитер, был найден возле своей торговой точки с проломленным черепом. На мое законное возмущение Назаренко ответил, что он ни при чем, что это не более чем совпадение и что в Питере запросто могут проломить череп кому угодно просто так, за здорово живешь, и не надо для этого ни булочки продавать на чужих местах, ни паленые рецепты за большие деньги втюхивать…

И вот такой человек сидел сейчас рядом с Ленечкой и «мягко» советовал ему отступиться от меня. Я понимала, что сам Назаренко просто так ни за что не отступится. В сводках теленовостей вполне может появиться сюжет о проломленном черепе гастроэнтеролога Зацепина. Мне это очень не хотелось бы слышать. Но так же сильно мне хотелось знать, откажется ли от меня Зацепин, как отказывался уже не раз. Он «подарил» меня Володьке Кашину, не захотел помешать моей свадьбе с Ярославом Миргородским, бросил после смерти Наташи. Он меня предавал уже три раза. Предаст ли четвертый? Неужели не станет за меня бороться? Назаренко, я уверена, пойдет до конца. А что же Ленечка? Я посмотрела ему в глаза и, стрельнув глазами в сторону Ильи, сказала ровным голосом:

– Я хочу быть с ним, Зацепин.

– Уверена? – хрипло спросил он.

Я ни в чем не была уверена, но ответила:

– Да.

Что же ты скажешь, Ленечка? Неужели отдашь меня этому мужлану? Этому булочнику новой формации, которого жаба душит даже красный пиджак себе купить, а не то что в ресторане отобедать?

– Что ж, насильно мил не будешь, – сказал свою коронную фразу Зацепин, натянул джемпер, взял со стола пачку своих медицинских журналов и ушел, даже не хлопнув дверью.

Я не знала, радоваться мне или горевать. С Ленечкой связана чуть ли не вся моя сознательная жизнь, но, похоже, наши отношения уже состарились, вылиняли и изжили себя. Мне хотелось нового, гремучего и пылающего. Все это в избытке обещал мне Назаренко.

После ухода Ленечки я довольно долго в задумчивости стояла посреди комнаты, а Назаренко так и сидел на диване.

– Все сделано правильно, – неожиданно сказал он. – Без жертв.

– А что? Могли быть жертвы?! – вскинулась я.

– Пожалуй, Ритка! – расцвел улыбкой Назаренко. – Мне кажется, что сейчас я за тебя мог бы и убить…

Я отшатнулась, опять представив Ленечку с проломленным черепом. Назаренко улыбнулся еще шире и сказал:

– Шучу, конечно, но в каждой шутке… в общем, ты знаешь… Иди ко мне, Ритуля…

Я опять нервно дернулась, бросив ему:

– Ну… не здесь же!

– А почему не здесь?! На непростывшем месте твоего мужика еще ведь и слаще, а, Рит! Разве нет?!

– Нет!!! – наотрез отказалась я.

– Ладно, – не стал спорить он. – Поехали ко мне.

Я, немного подумав, кивнула.

– Только собери какие-нибудь вещички, – предложил Назаренко, – чтобы уж и не уезжать. Теперь ведь тебя никто не будет тут ждать.

Когда мы с большой сумкой вошли в квартиру на Звездной улице, было около одиннадцати вечера. Свежевымытая Людмила Борисовна вышла к нам в коридор из ванной после традиционного омовения.

– Туалетную бумагу привезла? – сразу спросила она.

Понятно, что про такой прозаический предмет, как бумага, я даже и не вспоминала. Чтобы не огорчать назаренковскую мамашу, я вытащила из кармашка сумки непочатый флакон шампуня и сказала:

– Вот! Польский. Для всех типов волос. Можете пользоваться.

Людмила Борисовна хищной лапкой мгновенно выхватила шампунь у меня из рук и исчезла с этой данью в своей комнате.