Однако старец уже взял себя в руки и довольно ровным голосом спросил у Платунова:

— Это все голословные обвинения или вы располагаете какими-то реальными доказательствами моей вины?

— Будут и доказательства. А пока что достаточно того, что вы — главный подозреваемый. Учитывая ваше прошлое, думаю, что за обвинением дело не станет.

— Подозреваемый? — пробормотал старец. — Подозреваемый в чем?! Можете вы мне это сказать?

— В убийстве. Вы обвиняетесь в убийстве гражданки Михалевой.

Вот теперь старец действительно побледнел.

— Снежана? — пробормотал он. — Она… она убита?

— Не прикидывайтесь простачком! Будто бы вы этого не знали!

— Не знал.

Вид у старика был совершенно обескураженный. Настя ему бы поверила, но майор придерживался иной точки зрения.

— Я вам не верю! — заявил он старику. — Вы, господин Михалев, — мерзавец и мошенник. Вы долгое время занимаетесь тем, что выманиваете у своих жертв огромные деньги.

— Не для себя! У меня ничего нет! Можете проверить мои налоговые документы! У меня нет никакой собственности.

— Правильно, своим казначеем вы назначили свою дочь… Покойную, между прочим.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Очень даже хорошо понимаете. Снежана — ваша родная дочь. И ей в отличие от ваших духовных сыновей и дочерей выпала куда более приятная роль. У нее вы не отбирали, а исключительно отдавали. Все, что вы успевали награбить у других, вы отдавали своей дочери на сохранение.

— Снежана занимается бизнесом. Дела у нее идут хорошо. Да, с помощью моих пожертвований дочь открыла несколько предприятий, создала сотни и тысячи рабочих мест.

— Значит, она ваши деньги не только сохраняла, но и приумножала! Однако в определенный момент вы предложили ей выплатить вам проценты или даже вернуть всю сумму. Дочь вам отказала. Между вами произошла ссора. Ведь между вами была ссора, не так ли?

Старец молчал.

— Можете не отвечать, — с удовлетворением произнес майор. — У нас достаточно свидетелей вчерашнего визита к вам вашей дочери. Ваши крики и угрозы слышали все сотрудники. И могу вам сказать, что как только стало известно об убийстве Снежаны, ее сотрудники с удовольствием сообщили о своих подозрениях на ваш счет. Могу сказать, что таких одинаковых показаний о том, кто может являться убийцей, мне давно слышать не приходилось. Все подчиненные вашей дочери указали на вас в качестве основного подозреваемого.

— И только поэтому вы явились сюда?

— Вы признаетесь, что угрожали вашей дочери? Призывали ее смерть?

— Это не то… Это другое. Вы не так все поняли.

— Чего же я не понял?

— Наши разногласия с дочерью не имели ничего общего с делами и ее бизнесом. Это… это было личное.

— Что личное? Поделитесь с нами, если вам есть что сказать.

Но старец молчал. Совсем недавно такой красноречивый и грозный, сейчас он начисто утратил свое величие. Смотрелся жалко и был просто несчастным стариком, которого жизнь здорово потрепала. На минуту Насте стало ужасно его жаль, но потом она вспомнила пустые лица своих родителей, марширующих друг за другом в белых балахонах, и всю ее жалость к старику словно ветром сдуло. Нет, не могла она верить в то, что он невиновен.

Но оказалось, что старик еще может влиять на них. Неожиданно кинув на Бориса колючий взгляд, он произнес:

— Вы все еще хотите, чтобы я вернул родителей этой девочке?

— Больше, чем когда-либо.

— Тогда у меня будет к вам разговор. Но вначале… хочу, чтобы вы кое-что увидели.

— Что же это?

— Погодите немного, дайте мне собраться с мыслями.

Старик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Губы его шевелились, но лицо было бесстрастно. Казалось, он находится в трансе.

Платунов и другие полицейские молча наблюдали за ним. Но Настя заметила, что если полицейские смотрят на старика всего лишь с любопытством, то на лице Бориса отразилась настоящая тревога. Невольно это же чувство передалось и Насте и она отчего-то задрожала.

И в ту же минуту во дворе раздались чьи-то громкие крики. Подбежав к окну и выглянув в него, Настя с удивлением увидела своего старого ушастого знакомца. Того самого, который с такой радостью бежал на зов Юдина и которого он доставил в этот дом. Но теперь ушастый был не похож сам на себя. С дикими безумными криками он носился по заснеженному двору, босой и одетый лишь в длинный белый балахон, странно липнущий к его телу. Присмотревшись, Настя поняла, что балахон этот был к тому же мокрый, облитый какой-то жидкостью.

И первой мыслью девушки была мысль о том, что он простудится.

Но присмотревшись внимательнее, она поняла, что дела обстоят еще хуже, чем ей показалось вначале. В руках у ушастого был какой-то предмет, который старались отнять у него несколько полицейских, также носившихся за ним по двору. Вся эта сценка напоминала какую-то детскую игру, вот только лица играющих были слишком уж сосредоточены, чтобы принять все за веселую забаву.

Неизвестно, сколько времени понадобилось бы полицейским для того, чтобы догнать и увести безумца, продолжавшего даже на бегу вопить:

— Аллилуйя!

Причем вопил он во весь голос, и не останавливаясь. Насте даже стало страшно за него, вдруг у него не выдержат голосовые связки? Но неожиданно один из полицейских, неуклюже перебиравший ногами до сих пор, поскользнулся и свалился на утоптанный снег. Бегущие за ним следом тоже не смогли удержаться на ногах. На мгновение посредине двора образовалась куча-мала из барахтающихся в ней полицейских, каждый из которых пытался встать на ноги первым, ронял товарищей и снова падал сам. Место казалось то ли проклятым, то ли просто очень скользким, но подняться у полицейских получилось не сразу.

Ушастый тоже остановился, какое-то короткое мгновение он смотрел на полицейских, а потом на его лице появилось тоскливое выражение. Он поднял вверх руку, и Насте наконец удалось увидеть, что он держал в пальцах все это время. Это была зажигалка. Самая обычная зажигалка в синем пластмассовом корпусе, которую можно купить в любом магазине.

Ушастый щелкнул этой зажигалкой у себя над головой, она не загорелась, а выражение тоски на его лице еще больше усилилось.

Казалось, что ему совсем не хочется делать то, что он делает. Но в то же время не сделать это он тоже не может.

— Что он задумал? — невесть с чего еще сильней встревожилась Настя.

Она распахнула окно, и в комнату ворвался морозный воздух вперемешку с каким-то очень знакомым запахом.

— Ацетоном пахнет.

— Это же он ацетон на себя вылил! — ахнула Настя, которую внезапно осенило, почему белый балахон ушастого так липнет к его телу. — И зажигалка у него в руках! Он облил себя растворителем и хочет теперь поджечь.