провести вечер вместе, никуда не торопясь. Нафантазировал небольшую романтическую сказку, после которой Настя должна была окончательно простить меня.

Однако, когда заговорил об этом с Лёхой, выяснилось, что на ближайшее время дачные поездки накрылись медным тазом. Кто-то из соседей позвонил его маме и рассказал, что Лёха тусит на даче. Родители нагрянули, устроили скандал, и лавочка прикрылась.

Вместо этого Лёха предложил другой вариант, которым сам в последнее время пользовался, и заверил, что это круче дачи и что все подруги, которых он туда возил, остались в полном восторге. Только ехать предстояло за город полтора часа на двух автобусах.

Для людей, привыкших к расстояниям Москвы, это, в общем-то, пустяк, однако около половины второго разыгралась метель, и от остановки до фабричной проходной мы десять минут шли, закрываясь от колючего ветра, не в силах поднять головы.

Но стоило впереди показаться фабрике, остановились не сговариваясь.

Из-за бетонного забора виднелось множество разнокалиберных построек дореволюционного вида из красно-оранжевого кирпича. Крыши со скатами, широкие кирпичные трубы, огромные окна. Все это неправдоподобно ярко проступало сквозь белую пелену метели.

Миновав распахнутые ворота, мы прошли по территории мимо автомобильной стоянки, где было припарковано довольно много машин, и почти сразу нашли нужное здание. Внушительный, такой же красный, как и все остальное, четырехэтажный дом с высокими окнами. Козырек над длинным крыльцом был увешан пестрыми вывесками в духе девяностых.

Под навесом перед застекленной проходной курили несколько людей, уворачиваясь от ветра.

Внутри все было старое, не разрушающееся, но ветхое, почти старинное, с характерной отделкой советских времен.

Турникеты при входе в виде вертушек, стойка контролера пропусков, где не стыдясь дремал охранник, серо-зеленые стены, каменные сбитые ступени, гнутые перила.

Впереди я заметил лифт, но Лёха велел подниматься по боковой лестнице на третий этаж.

Выудив из кармана увесистую связку ключей, я отпер толстую, обитую дерматином дверь, и мы шагнули в темноту.

Пахло пластиком и металлом.

Пошарив по стене, я нашел выключатель. И как только одна за другой зажглись электрические лампочки, осветив небольшую отделанную белым пластиком приемную с деревянной стойкой администратора и парой кресел, я испытал приступ глубокого разочарования. Здесь было обычно. Ничего «такого», как описывал Лёха, из-за чего стоило тащиться в эту даль.

– Мы уже пришли? – Настя, как и я, растерянно озиралась.

– Скоро узнаешь. – Я пытался сохранить интригу, однако мое собственное воодушевление стремительно таяло. – Закрой глаза.

Стараясь следовать всем Лёхиным наставлениям, я отпер крайнюю слева дверь и, крепко держа Настю за руку, повел за собой.

В помещение типа коридора через большие окна проникал тусклый свет, и я, помня о том, что электричество зажигать можно только там, где нет окон, продолжил двигаться в полумраке, пока наконец не увидел деревянную дверь со сводом в виде арки.

Она оказалась незаперта.

Я вошел в темноту и огляделся. Окон не было, значит, можно было включить свет.

Хорошо, что выключатели на стене подсвечивались голубыми огоньками и искать их не пришлось. Я зажег свет и обомлел.

– Можешь смотреть, – произнес я, чувствуя слабый проблеск надежды на то, что сюрприз все же состоится.

Мы находились в просторной пустой комнате со скошенными потолками и деревянным дощатым полом, а впереди, прямо перед нами, возвышалось нечто большое и квадратное, занавешенное простыней.

– Это и есть сюрприз? – В голосе Насти послышалась заинтересованность.

Я молил Бога, чтобы под белой тканью находилось именно то, о чем я думал.

Я подвел ее ближе, и она нетерпеливо сорвала простыню.

Шкаф выглядел идеально. Массивный, блестящий, рыжевато-коричневый, с резными карнизами и двумя мордами львов по верхним углам.

Пока Настя с округлившимися от удивления глазами разглядывала его, я, в свою очередь, наблюдал, как светлеет ее лицо.

– Это что? Правда он? Тот самый платяной шкаф?

– Хочешь, войдем?

– А там правда Нарния? – Неуверенность в ее тихом голосе придала мне решимости.

– Давай проверим!

Я распахнул дверцу. Внутри, как и полагалось, на вешалках висели меховые шубы, а за ними, из глубины шкафа, лился беловатый свет.

Это означало, что я включил все выключатели правильно.

– Не может быть! – ахнула Настя, но, вместо того чтобы шагнуть в шкаф, вдруг попятилась, опустилась на корточки и, стянув с головы шапку, уткнулась в нее лицом.

Светлые волосы рассыпались.

– Ты чего? – Я кинулся к ней и обнял ее за плечи. – Что-то не так?

– Извини, извини, – всхлипывая, пробубнила она. – Не могу в это поверить… Я все детство мечтала попасть в Нарнию! Как ты узнал? Как ты узнал, Никита?

Я смущенно погладил ее по голове.

– Не знал, но был уверен, что тебе понравится. Тебе же нравится?

– Как ты можешь сомневаться?

Возликовав, я мысленно осыпал Лёху всеми самыми превосходными эпитетами, которые только могли прийти в голову в тот момент.

Внутри оказалось тоже круто: фонарный столб, раскидистые ели, сугробы, пушистый целлюлозный снег, который, конечно, ниоткуда не сыпался, но лежал вполне хорошим слоем, с учетом того, что его не обновляли несколько месяцев.

Настя восхищенно озиралась, все трогала и не прекращая ахала.

Наконец ей на глаза попалась прислоненная к столбу тоненькая тросточка зонтика, и она, смеясь, обернулась ко мне.

– Где же мистер Тумнус?

Я воодушевленно раскрыл над головой зонтик и подставил локоть.

– Предлагаю вам выпить чашечку чая, мисс. Я живу в двух шагах отсюда. Посидим у жаркого огня, выпьем чаю с печеньем.

– Как здорово! – засмеялась она. – Ты помнишь, что он говорит.

– Кое-что помню. – Я и сам не знал, откуда иногда в моей памяти всплывало то, что я там хранить вовсе не собирался.

Домик Тумнуса оказался рядом. Утопленная в декорированную под крупный камень стену арочная дубовая дверь с колокольчиком и кольцом вместо ручки.

Лёха не обманул. Внутри было как в настоящем маленьком домике. Шкафчики, полочки, ковер на полу, камин, который тут же заполыхал искусственным огнем – стоило опустить рубильник возле колокольчика.

– Располагайся. – Я кивнул на кушетку с аккуратно сложенным клетчатым пледом.

В одном из шкафчиков нашелся электрический чайник, две пятилитровые бутыли воды, нераспечатанные сырные «Принглс», жестяная коробка рождественских печений, банка консервированных персиков и упаковка пакетированного чая.

Лёха здесь неплохо обустроился.

Но садиться Настя не стала: пребывая в радостном возбуждении, она бегала по комнате домика и хватала книги, чашки, фигурки, чтобы убедиться, что все это настоящее.

– А здесь есть домик Бобра? А замок Белой колдуньи? Что тут еще?

– Если честно, я и сам пока ничего не знаю.

– Что это, вообще, за место? Ты его снял? Специально для меня? Это же, наверное, жутко дорого? Почему там никого не было из сотрудников?