Черт побери… а как же я. Я, кажется, слегка переборщил. Отворачиваюсь и ухожу в другую комнату. Развлекайтесь, дети мои. Я же немного подремлю. Я вытягиваюсь на кровати и закрываю глаза.

Пять секунд. Я сплю…

Я пробуждаюсь от мощного удара кулаком Открываю глаза. Рядом со мной, тяжело дыша, стоит Майк. Он весь в поту.

— Рок, — говорит он, — помогите мне. Мне с ними не управиться. Давайте поколотим их как следует, иначе они нас в покое не оставят.

— Дорогой Майк, — я еще толком не проснулся, — это ведь ваша вина.

— Ну помогите же мне, Рок, — просит он.

— Вы вполне можете справиться без меня, — отвечаю я. — Все, что вы говорите — россказни старого импотента, скрытое самобичевание.

— Рок, клянусь вам, когда я прибыл на этот остров, я был девственником. Я читал книги и знал теорию, но никогда не прикасался К женщине.

— Ну и что! И вам не стыдно! — говорю я.

Я с трудом удерживаю смех, глядя на его расстроенную физиономию.

— Стыдно, — говорит Майк. — Но меня интересует физическая культура.

— Мальчик мой, — говорю я. — Это не единственное, что есть в нашей жизни.

Я встаю. Майк распахивает дверь в соседнюю комнату, и две фурии тут же набрасываются на него.

Я хватаю одну из них за то место, которое мне попадает под руку, кладу себе на колено и обрушиваю на ее задницу целую серию затрещин, прямо как в Священной Истории. Потом приподымаю ее и вмазываю кулаком в глаз. Это Салли… Я узнаю отметину на плече. Она все еще дрыгается. Я отвожу ее в свою комнату и запираю на ключ. Возвращаюсь и застаю Майка сидящим верхом на Мэри. Та лежит животом вниз на кровати и не подает признаков жизни.

— Страшно не люблю бить женщин, — признаки я. — Но можно ли назвать их женщинами?

— Нет, — соглашается Майк. — По-моему, пора сваливать.

— Так вот прямо и вернемся? А что же мы расскажем Энди?

— Ничего, — говорит Майк. — Все и так известно. Сигмен располагает полными сведениями о деятельности Шутца, и этого хватит, чтобы написать целый тон вроде Вебстера.

Я сажусь рядом с ним на ноги Мэри. Они теплые Мэри в это время, видимо, решает, что наш разговор слишком затянулся — она начинает шевелиться и пытается скинуть нас на пол.

— Спокойно! — Майк звонко шлепает ее по заднице.

— О-ля-ля, — стонет она. — У меня такое чувство, будто по мне каток проехал.

— У меня тоже, — парирует Майк. — Так что заткни пасть.

Он продолжает.

— Вы отдаете себе отчет, сколько людей придется уничтожить, Роки? Это ужасно.

— Но если они уроды, — говорю я. — Зато как прекрасно будет потом.

— Но они нужны, уроды, — отвечает он. — Боже мой, что же мы будем без них делать? Вы не отдаете себе отчета, еще раз вам говорю. Кто будет ходить в кино, если все будут прекрасны, как Аполлон?

— Ну так будем смотреть на уродов, — говорю я. — Оставим несколько десятков — этого вполне достаточно.

— Вы понимаете, что в таком случае нужно будет стать уродом, чтобы иметь успех у женщин, — продолжает Майк отчаянным голосом. — Кривобокие будут торжествовать, а нам до конца дней придется развлекаться в одиночку. Прекрасно, а? Вы ведь именно так сказали?

— Да, — соглашаюсь я. — Это чертовски убедительный аргумент, тем более что он ad hominem. Очевидно, что при теперешнем положении мы имеем успех у женщин. Ну и что нам с этого? Мы остаемся девственниками до двадцати лет и больше…

— Получается, что из-за таких мудаков, как мы, общество должно погибнуть, даже если оно состоит из еще больших мудаков.

— Замечательная профессия — сыщик, — говорю я, потягиваясь Должно быть, уже часов шесть утра, и я ощущаю зверский голод. — А что, Шутц действительно сделал то, о чем вы говорили? Эта история с Поттаром и Капланом? Чего же он добивается?

— Он хочет стать президентом Соединенных Штатов, — говорит Майк.

— Но ведь каждый американский гражданин может стать президентом, — удивляюсь я. — В книгах так написано. Так почему бы и не он? По крайней мере, нашими сенаторами будут красивые парни.

— Вы, — возмущается Майк, — занимаете позицию наших врагов. Припомните-ка таблички «Дефект внешности» и веселенькие истории на улицах Лос-Анджелеса, девиц, которых он похитил…

— Ну и черт с ними, — говорю я. — Банда гнусных извращенок. Если все они такие, как Мэри Джексон — собрать их да преподнести ему в подарок.

— А операции… Вы не забыли об операциях, Рок?

— Но ведь он утверждает, что это его секретари воспользовались ситуацией, разве нет? Это ведь братья Петросян, не так ли?

— Это недопустимо, — говорит Майк. — Нельзя позволить кому бы то ни было повелевать человеческой природой таким вот образом.

— А вы предпочитаете, чтобы этим занималась банда развращенных политиканов? — говорю я. — Да, действительно, они хотят уничтожить всех уродов.

Но ведь мы-то с вами все же принадлежим к другой категории. Так в чем же дело?

— Я не согласен с вашим доводом, — продолжаю я. — Во-первых, мы не такие уж мудаки, а всего лишь целомудренные парни, что весьма похвально. А что касается остальных, то я предпочитаю набить им морду.

— Я тоже, — кивает Майк. — Только если я скажу об этом Энди Сигмену, он будет часами орать на меня и доказывать, что я свихнулся Поэтому я останусь верен клятве тайного агента Уберемся отсюда, отчитаемся и предоставим Энди во всем разобраться.

— Согласен, — говорю я. — Сматываемся. Но как?

— Откроем дверь, — предлагает Майк, — и удерем.

— И встретим папашу Шутца, который побежит за нами с автоматом Нет, так не пойдет.

— Почему же нет? — говорит Майк. — Все это ерунда. Он наверняка работает у себя в кабинете.

— Ну тогда пошли.

Мы разом встаем. Мэри остается лежать. Она облегченно вздыхает и засыпает. Ей не мешало бы хорошенько вымыться и причесаться.

Майк идет к двери и выглядывает в коридор.

— Никого, — говорит он. — Можно двигать.

Он выходит, я следом. Мы делаем несколько шагов. Кругом тишина и покой. Где же лестница?

— Это здесь, — уверенно говорит Майк.

Если бы с нами был его пес, все пошло бы как по маслу. Это место нагоняет на меня тоску. Вот и лестница. Очень просто. Но наверху все заперто.

Проще и быть не может.

Мы пробуем открыть дверь. С четвертого раза она поддается. Мы стараемся шуметь как можно меньше, но сил у нас остается маловато. К тому же это очень утомительно — не создавать шума.