В гостиной был накрыт стол на три персоны. Молли сидела у журнального столика и листала журнал, отца не было.

— Привет, — поздоровался Джек.

— Добрый вечер, — откликнулась Молли.

— Оживления не чувствуется, дом будто вымер.

— Отец дал выходной прислуге.

— Что, всем сразу? — удивился Джек.

Молли закатила глаза и пожала плечами — мол, сама не понимаю, что происходит. В этот момент в гостиную вошел Рэймонд. Пожал сыну руку и пригласил детей за стол.

— Для начала предлагаю поужинать, — весело сказал он. Но веселье было явно наигранным.

Непринужденной беседы, как раньше, не получалось, хотя и Джек, и Рэймонд старались изо всех сил. Шутки были несмешными, замечания неостроумными, беседа натянутой — в воздухе витало ожидание чего-то. И только Рэймонд Невилл знал, чего именно.

После ужина он плотно прикрыл стеклянную дверь, ведущую на террасу, проверил, заперта ли входная дверь, подошел к каждому окну и сквозь жалюзи посмотрел во двор. После этого он прошел в кабинет и вернулся оттуда с какой-то книгой, кажется, с Библией. Отец никогда не отличался религиозностью, да и вообще в их семье не принято было ходить в церковь по воскресеньям и произносить молитвы на ночь. Молли и Джек, недоуменно переглянувшись, наблюдали за ним. Их что, ждет вечернее чтение псалмов? Это — главная цель сегодняшней встречи?

— Пап, у тебя ничего не болит? — аккуратно поинтересовалась Молли.

— Не беспокойся, сейчас вы все узнаете.

Отец сел в свое любимое кресло, сжимая в руках книгу, будто это была самая большая его ценность. Он был серьезен и сосредоточен.

— Молли, Джек, вы знаете, что самым важным для меня всегда была семья. Вы знаете, что я очень любил Луизу, вашу маму, — начал Рэймонд.

Джек старался сохранять невозмутимость. Он понимал, что сейчас предстоит услышать признание отца о его отношениях с Линдой. Как человек честный и глубоко порядочный, тот не мог оставаться в двусмысленной ситуации, зная, что сын собирался жениться на этой девушке. И Джек со вчерашнего дня внутренне готовился к разговору. Он будет спокоен, он примет все, как есть, — а что ему еще остается?

Но отец вдруг сделал то, чего они никак не ожидали. Он открыл книгу, вытащил оттуда фотографию и передал ее Молли, а та, посмотрев на нее с недоумением, — Джеку. Это был черно-белый портрет маленькой, лет трех-четырех, девочки. Джек взглянул на снимок — что бы он значил?

— Кто это? — спросили они с Молли почти одновременно.

Отец набрал в легкие побольше воздуха и сказал то, от чего из головы Джека сразу же вылетели все мысли о Линде.

— Это моя дочь.

На мгновение и брат, и сестра потеряли дар речи. Потом Молли осторожно спросила:

— У тебя есть маленький ребёнок?

— Да нет. — Рэймонд взял фото, задумчиво глядя на портрет малышки. — Этой фотографии больше двадцати лет. Я должен рассказать вам то, что, наверное, давно должен был рассказать. Но… сначала вы были маленькими, потом Луиза заболела, а потом я просто не решался. Но теперь ситуация изменилась, и я обязан сделать это.

Он поднял глаза и поочередно посмотрел на Молли и на Джека, пытаясь на их лицах прочесть реакцию на неожиданное известие. Оно их, похоже, сразило наповал. Джека так уж точно. Он не понимал, как должен на это реагировать. Рэймонд продолжил свой рассказ:

— Вы знаете, что мы с мамой познакомились в Ницце на научном симпозиуме около тридцати лет назад. Наши отношения развивались стремительно. Такое бывает один раз в жизни: любовь с первого взгляда, любовь-химия, любовь-притяжение, называйте как хотите. Суть от этого не изменится: мы не могли жить друг без друга. Но… вы не знаете о том, что ваша мама была тогда замужем.

Джек бросил взгляд на Молли. Сестра выглядела потрясенной, она смотрела на отца во все глаза и не могла вымолвить ни слова. Собственно, Джек испытывал то же самое. Какие еще секреты собирается раскрыть отец?

— Луиза очень хорошо относилась к своему мужу и не хотела причинять ему боль. Наши отношения были тайной около двух лет. Встречались мы урывками, когда я приезжал в Сидней в командировки — я жил тогда в Великобритании. Она разрывалась между мною и мужем, но в конце концов категорично заявила, что приняла окончательное решение: нам нужно расстаться. Я вернулся в Лондон, встретил прекрасную девушку, женился. Она самозабвенно любила меня, но я не мог ответить ей тем же, хотя по-своему тоже полюбил ее. Буквально через год родилась дочь — вот эта девочка. Ребенок стал моим счастьем, смыслом моей жизни. Я не забыл Луизу, но пути назад не было, раз она этого не хотела. — Рэймонд умолк, все еще глядя на фото и, видимо, погрузившись в воспоминания.

— Но как же… — К Молли потихоньку возвращалась способность говорить, да и соображать тоже. — Как получилось, что ты вернулся к маме?

— Подожди, — перебил ее Джек.

Смутная догадка мелькнула в его мозгу. Догадка, от которой внутри у него все сжалось. Он подошел к отцу и взял фото, пристально всматриваясь в черты лица малышки. Потом медленно поднял глаза на Рэймонда.

— Как зовут твою дочь?

Рэймонд кивнул.

— Ты правильно догадался. Ее зовут Линда Флэтчер.

— О боже… — простонала Молли. — Но это значит…

Джек почувствовал, что его накрывает какая-то удушающая волна, она давит на мозг, не дает дышать, сжимается вокруг сердца, которое, кажется, вот-вот перестанет биться. Он сел, прикрыл глаза рукой и произнес глухо:

— Это значит, что мы брат и сестра… Она знает?

— Нет! — воскликнул Рэймонд и заговорил быстро, сбиваясь с мысли, пытаясь поскорее сказать то, что хотел сказать: — То есть она знает, что вы брат и сестра. То есть она думает… Она, как и вы, подумала, что вы брат и сестра. Но это не так!

— Как это? — Удушающая волна начала отступать, дышать стало легче.

— Джек, ты — сын Луизы от первого брака. Когда мы познакомились, тебе было около года. А когда мы расстались, она была уже беременна вторым ребенком — тобой, Молли. Но я узнал об этом, только когда погиб твой отец, Джек. Это случилось вскоре после рождения Молли. Я приехал в командировку в Австралию, и мне сообщили об этом наши общие друзья. Когда я понял, что Луиза свободна, более того, что у нее растет моя дочь, я потерял способность здраво рассуждать. Я понимал, что у меня есть обязательства перед семьей, но ничто не могло заставить меня отказаться от Луизы. Ничто. В это время как раз произошла крайне некрасивая история с нелегальной продажей наркотических средств компанией, в которой я работал, в третьи страны. Я никак не был замешан в этом, но мое имя странным образом фигурировало в документах. Доказать свою непричастность было очень сложно. Словом, мне помогли сменить имя, переехать в Австралию. На много лет дорога в Великобританию была для меня закрыта. К счастью, удалось открыть банковский счет на имя дочери и оплатить ее учебу… Так вот и получилось, что больше двадцати лет я живу под другим именем, в другой стране. Ваше право судить меня или оправдывать. Я рассказал все, как есть.