«harixasti teiva» (богу Херигасту), или, возможно,

«harigastiz teivavulfila» (Херигаст, сын Тейвавульфа).

Развитие рунического письма, вероятно, было непосредственно связано с гаданием и магией, о чем свидетельствуют как собственные названия отдельных рун, так и то, как использовались многие рунические надписи. У каждой руны в раннем варианте германского футарка было свое название, и большая часть из 24 общих названий рун со всей очевидностью указывает на связь с культом и сверхъестественным. Таким образом, руна, название которой terkana означает «березовый прут», связана с плодородием, и весеннее пробуждение березы символизирует обновление жизни. Руна – uruz «зубры», возможно, связана с понятием мощи и силы, напоминая о силе охотника, который способен убить могучего дикого зубра. Известно, что юные охотники-германцы специально охотились на зубров; убить зубра и принести его рога в народное собрание считалось возвышенным подвигом. Некоторые руны прямо носят имена богов, например tivaz (бог Тиваз) или inguz (Инг).

То, как использовались руны, вполне понятно. На нескольких надписях фигурирует имя изготовителя предмета, на который они нанесены, как, например, на знаменитых золотых рогах из Галлехуса. Однако большинство рун – магические или ритуальные формулы и обращения, которые должны были усмирить бурные волны, исцелить больных, защитить воинов в сражении или сделать меч непобедимым. Как это письмо дошло до Северной Европы, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Древнейшие известные нам образцы относятся к концу II в. н. э., так что, возможно, руны зародились в начале римского периода. Большинство ученых остановилось на дате около 100 г. н. э. Руны практически никогда не использовались для записи литературных произведений, и большинство ранних рунических надписей представляет собой короткие фразы или сентенции. Тем не менее, у рун была долгая история уже после периода Великого переселения народов, прежде всего в Скандинавии и в англосаксонской Англии. Даже в XVI в. шведский адмирал мог прибегать к рунам, делая записи в своем дневнике!

В IV–V вв. многие германские народы вошли в контакт с христианской Римской империей. Римские христианские церкви существовали в пограничных районах близ Рейна и Дуная, а христианские епископы играли активную роль в местных делах, в том числе иногда организуя сопротивление захватчикам. Как церковь относилась к варварским племенам? Пыталась ли она обратить их в свое лоно и, если пыталась, насколько успешными были эти попытки?

Несмотря на то что некоторые германцы были готовы к обращению в христианство, не может не удивлять, что не проводилось практически никакой последовательной работы по обращению народов за границами империи. Судя по всему, ни один римский император не пришел к выводу, что обращение большого числа варваров в христианство может принести пользу в сфере политики, в какой-то степени нейтрализовав врага. Такую возможность, по крайней мере, рассматривал святой Паулин из Нолы, который надеялся, что обращение некоторых готов епископом Никитой может значить, что отныне они будут жить в мире с теми римлянами, рядом с которыми обитают теперь в римских провинциях. Значит, все же были такие люди, как Никита, которые старались принести евангельское учение народам, которые пересекали или намеревались пересечь границы империи. Однако в целом авторитет церкви не направлял их усилий, и успехи оставались в основном локальными.

Несмотря на все это, некоторые германцы, даже вне империи, все же обращались в новую веру. Они приходили к христианству благодаря общению с христианскими пленниками, захваченными ими во время набегов на римские провинции, а также через посредство других германцев, которые служили в римской армии, стали христианами во время службы, а затем возвратились на родину. Возможно, проживавшие среди германцев торговцы-христиане также способствовали крещению кого-нибудь, но такие люди редко могли сделать многое для церкви, хотя время от времени они добивались успеха. Христианский путешественник, возможно купец, оказавшийся на земле маркоманнов в конце IV в., рассказал королеве маркоманнов Фритигиль о великом Амвросии – епископе Милана. Фритигиль так увлек рассказ о могущественном епископе, что она решила принять веру Христову и написала Амвросию, прося наставлений. Епископ воспользовался возможностью просветить королеву варваров, послав ей письмо в форме своеобразного катехизиса. Но даже сам Амвросий не стал бы предпринимать сознательных усилий для обращения маркоманнов, если бы тот путешественник не заговорил о христианстве с Фритигиль.

За исключением отдельных обращений, которые были делом рук пленников, путешественников и возвратившихся домой германцев, миссионерской деятельности за границами империи практически не было. Обращение в христианство целых народов, за небольшим исключением, было возможно лишь тогда, когда варвары селились внутри самой империи. Таким образом, хотя христианские общины и существовали среди остроготов на юге России уже в IV в., этот народ в основном оставался языческим до тех пор, пока не пересек границы в V в. То же самое было с франками, аламаннами и бургундами. Империя гуннов в Центральной и Восточной Европе была для христианских миссионеров огромным камнем преткновения, и народы, над которыми она господствовала, в том числе гепиды, некоторые из ругиев, а также и остроготы, могли быть обращены в христианство лишь после крушения господства кочевников в середине V столетия.

Многие крупные народы были обращены в христианство также гораздо позже. Так, лангобарды, согласно их собственным представлениям, приняли христианство в конце V в., так же и герулы. Племена, послужившие основой для появления баварцев, еще долго оставались язычниками. Народы севера, которые длительное время были вне сферы деятельности миссионеров, очень долго исповедовали язычество – фризы и саксы до IX в., а шведы – еще дольше. Даже тогда значительные области севера оставались чужды церкви и ее миссионерам.

Нам многое известно о распространении христианства среди визиготов, наиболее хорошо изученного народа из всех тех, что переселились на римскую территорию. В основном их обращение было делом рук выдающегося римско-готского христианина по имели Ульфила, который был одним из немногих церковников IV в., работавших среди варваров. Он родился около 311 г. н. э. среди готов; его отец был готом, а мать – римской пленницей, захваченной в Малой Азии. К тридцати годам он стал «чтецом» в готской церкви, которая в основном состояла из пленных жителей римских провинций. Однако готы также принимали участие в службах, и сами службы проходили на готском языке. Установлено, что до 337 г. Ульфила прибыл в Римскую империю в качестве готского посла и там был посвящен в епископы. Он должен был руководить христианскими общинами в готских землях. В таком служении Ульфила провел семь лет, после чего один из готских вождей начал преследовать христиан, в результате чего ему и многим другим пришлось бежать. Оставшиеся 33 года своей жизни Ульфила провел в империи. Самым важным результатом этого длительного периода трудов был перевод Библии на готский язык. Однако Ульфила был скорее блестящим исключением, и, судя по всему, немногим варварам удалось сыграть столь важную роль в распространении Евангелия.